— Юрий кактебятам! — в тон ответила большеглазая. — Куда торопишься?

— Хочу взять баночку-другую джина с тоником и распить с тобой по старой дружбе.

— Не против. Но недолго. Несу работы отца в галерею, — махнула она рукой в сторону Малой Грузинской.

— Выставка?

— Да, есть один проект — картины и графика художников, живущих в горячих точках — Грозный, Таджикистан, Приднестровье… Да где они не горячие?

— А отец все там?

— А куда он поедет? У него там мастерская, сад… Жизнь.

— Понятно. — Гордеев взял джин-тоник и пакетик фисташек. — Может, зайдешь, я тут неподалеку живу, — пригласил Инару.

— Зайду, посмотрю, как адвокаты живут, — пообещала она. — Когда-нибудь потом. Сейчас времени ну вот ни насколько!

Гордеев был знаком с Инарой со студенческих времен. Она окончила Институт стран Азии и Африки при МГУ и знала, кажется, десяток экзотических и полуэкзотических, с точки зрения Гордеева, языков, не считая французского, немецкого и английского. Некогда познакомились они на спектакле университетского театра и с тех пор, встречаясь редко, тем не менее всякий раз испытывали какой-то сердечный подъем, доброе чувство.

— Как жить, Юра? — вздохнула Инара и полезла за сигаретами. — Дни летят, только и вспоминается, как валюсь вечерами без сил на подушку.

— Ну а работа-то хоть есть?

— Работы сейчас хватает — времени слишком мало. Мало мне двадцати четырех часов в сутки — приходится от многих предложений отказываться…

— Всех денег не заработаешь, — меланхолически заметил Гордеев.

— А мне и не надо всех! Мне бы только из своей однокомнатной выбраться и родителей к себе забрать. Вот и все! Но впрочем, сегодняшние цены даже на маленькие квартирки ты знаешь…

— Во всяком случае, я могу оказать тебе юридическую помощь, — грустно сказал Гордеев.

— Окажи мне просто словесную помощь, скажи: ведь то, что я делаю, не просто суета?!

— Ну, Инара, какая же суета, если у тебя и ребенок, и родители!

— Правильно, да только мне кажется, что могла бы заниматься тем, что умею и люблю, без этого жуткого надрыва…

— Но это время такое. Время перемен, как говорят китайцы.

— Да, известный трюизм. Дело не совсем в этом. Все время — какие-то суррогаты. Что-то ненастоящее.

— Но сама-то ты вон какая настоящая!

— Юра, а тебе никогда не хотелось заняться более спокойными делами?…

— Капусту, что ли, на даче сажать?

— Нет, это дело полезное, а я говорю о душеполезных…

— Ты знаешь, я не задумывался особенно. Да и не хочу задумываться. Надо что-то все время делать, по возможности — хорошее, ну вот как ты… А остальное — потомки разберутся. Кстати, если хочешь, и я маленькое хорошее дело сделаю — донесу твою папку.

— Не надо, она не тяжелая. Папа в последнее время и рисовать стал меньше.

— А то давай! К тому же мне было бы приятно пройтись с такой красивой женщиной по улице.

— Вот с этого бы и начинал! А то напустил туману. Ступай по своим делам, я же вижу, что ты, несмотря на твои усилия пофлиртовать, торопишься и через пару минут тебе будет не до меня…

— Инара! Как ты могла!..

— Не ври! Если я тебе действительно понадоблюсь, вот мой телефон. — Она протянула визитную карточку. — Можешь мне дать свою.

— У меня с собой нет. Ты же не захотела заглянуть ко мне… — Гордеев говорил еще что-то, но чувствовал, что действительно ему пора возвращаться к телефону. — Но телефон я ведь могу записать и на твоей карточке. — Будет как пароль. — Он не без труда оторвал глянцевую полоску от визитной карточки Инары и нацарапал — ручку всегда носил в кармане — свой телефон. — Карточка какая красивая, рвать жалко было, но что поделаешь…

— Ладно, — махнула рукой Инара. — Это за счет фирмы. То есть визитка за счет фирмы. Ступай.