Внутри автомобиля повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь ровным гулом мощного двигателя. Десять минут пути тянулись бесконечно, и я чувствовала, как пальцы, вцепившиеся в мягкую кожу клатча, побелели от напряжения. Взгляд, вопреки моему желанию, как магнит, тянул меня к мужчине, сидящему рядом. Николас, с каменным выражением лица, был полностью поглощён своим телефоном.

– Я думала, ты собираешься отвезти меня к себе… – начала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, но в конце предательски дрогнул на последнем слове.

Николас даже не взглянул на меня, только насмешливо хмыкнул, и от этого звука в сердце что-то заныло.

– Да, всё правильно. Только это не мой, а наш дом.

Его слова хлестнули по нервам, как удар кнута. Горячая и обжигающая ярость волной поднялась изнутри.

«Наш»? Да как он смеет так говорить?!

– Разве ты не живёшь в пентхаусе над казино? – процедила я сквозь зубы, едва сдерживая ядовитые нотки в голосе. – Потому что дорога, по которой мы едем, ведёт совершенно в другом направлении.

На этот раз он ничего не ответил. Эта его проклятая привычка – игнорировать меня, наказывать молчанием – всегда выводила меня из себя. Я резко отвернулась к окну, где проносились размытые огни города: небоскрёбы, мерцающие всеми цветами радуги, кричащие вывески казино, обещающие несметные богатства, и безликая толпа туристов – всё сливалось в бессмысленный, раздражающий калейдоскоп.

Спустя какое-то время автомобиль, наконец, остановился перед внушительным особняком в тихом, уединённом районе. Сердце заколотилось быстрее, отдавая болезненными толчками в висках. Я бросила тревожный взгляд на Николаса, но его лицо оставалось непроницаемой маской. Он молча вышел из машины, резко захлопнув дверь, и, не удостоив меня ни словом, ни взглядом, направился к дому. Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, но мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Двухэтажный особняк цвета слоновой кости, с крышей из темно-золотистой черепицы, выглядел так, будто сошёл с глянцевой обложки архитектурного журнала. Высокие колонны из белого мрамора обрамляли главный вход, а небольшой фонтан тихо журчал, наполняя пространство успокаивающим звуком, а аромат цветущих клумб щекотал ноздри.

Этот дом… когда-то он был нашей общей мечтой, символом будущего, которого у нас никогда не будет. Сейчас, стоя перед ним, я ощущала лишь гнетущее чувство безысходности и щемящую тоску по утраченному.

– Зачем ты привёз меня сюда, Николас? – мой голос прозвучал хрипло, сломлено. Я едва узнавала его.

Картер медленно обернулся ко мне, и на долю секунды мне показалось, что в глубине его тёмных глаз мелькнула тень боли, но она тут же исчезла, сменившись привычной холодной отстранённостью.

– Разве тебе неинтересно увидеть нашу мечту воочию, Елена? – произнёс он, и его холодный голос резанул по живому. Эти слова вскрыли старые раны, заставив их кровоточить с новой силой.

Я судорожно пыталась проглотить комок в горле, который казался слишком большим, чтобы его можно было преодолеть. Тысячи слов – горьких, полных отчаяния и невысказанной боли – вертелись на языке, но я не могла выдавить ни звука.

В этот момент из дома вышла пожилая женщина в безупречно отглаженной форме горничной.

– Добрый день, господин Картер. – произнесла она, обращаясь к своему начальнику. Её взгляд скользнул по мне с едва заметным любопытством. – Мы подготовили всё, как вы просили.

Николас в ответ лишь кратко кивнул, не отрывая взгляда от экрана телефона, а затем молча прошёл в дом. Домработницу, казалось, это ничуть не смутило. Она повернулась ко мне, и её лицо озарила тёплая, приветливая улыбка.