- Только она, - прорычал, зная, что отпугну, отдалю своим страшным голосом от себя и неожиданно страшась этого. - Вы отойдите подальше.

    - Вот тебе тряпица, - Горан, похоже, был рад переложить свои обязанности на плечи девушки. - Только смотри, осторожно, он какой-то дикий стал, словно волки эти болезнью какой заразили!  

     - Данияр! - Некрас, в отличие от Горана, боялся передать меня в чужие руки, но и сам пострадать опасался - близко не подходил. - Позволь, девушка тебя перевяжет. Кровь из шеи ручьем льется! Иначе помрешь! Позволишь?

    Я не мог понять, почему незнакомую девушку мог подпустить к себе, а своих же воинов, друзей, которых знал с детства, которые прошли со мной огонь и воду, которые росли со мной, не мог! И боль эта... она лишала разума, не позволяла понять, как отреагирует мое тело, когда меня коснуться чьи-то руки. Я не знал эту девушку, и, может быть, поэтому ее мне было не так жалко, как было бы кого-то из своих друзей. А может, и даже, вероятнее всего, я подсознательно понимал, что именно ей не нужно меня бояться, что ее не трону. 

     - Да-а, - произносил и боялся сам, что могу обмануть. - Она пусть...

     А девушка, по всему выходило, не боялась совершенно. Потому что вдруг ловко и быстро, словно делала это каждый день, перетянула рану на шее, касаясь осторожно и ласково, а дальше, вместо того, чтобы отстраниться, отойти, вдруг убрала в сторону ото лба мои волосы, отерла тканью кровь с лица. А потом в полной тишине - воины, похоже, были ошарашены тем, что видят, уселась на землю, устроила мою голову на своих коленях и стала гладить по волосам. 

     И я не противился. Нет, боль никуда не ушла. Мое тело все также извивалось на земле, порой выгибаясь дугой, порой успокаиваясь. Только даже мысль не мелькнула, даже порыв не возник вцепиться в нежные руки. Наоборот, я не хотел, чтобы девушка отстранялась. И готов был убить всякого, кто попытается забрать ее у меня! 

     И когда на поляне появились трое вооруженных мужчин, именно я, не глазами, каким-то другим, внутренним зрением, увидел их. Первым. И понял, еще до того, как один из них заговорил, что пришли эти люди за МОЕЙ девушкой!  

6. 6. Милослава

     Кто эти люди? Одеты не так, как мордва, но и на нашу их одежда не очень похожа. Гладко выбриты, волосы пострижены достаточно коротко - не воюют они, не в лесу живут! Тогда что здесь, недалеко от двух враждующих армий, делают? 

    Все это промелькнуло в голове быстро, оставив сомнения, но две другие, более важные сейчас, мысли вторглись в разум. 

     Во-первых, опасны ли эти мужчины для меня, и если нет, встанут ли на мою защиту, когда появятся на поляне насильники? 

     А во-вторых, что за ранение такое получил их, лежащий на земле, товарищ? Много их - от стрел, от мечей, от ножей, от ушибов всяческих видеть мне приходилось. И страдали от боли раненые по-разному - одни тихо стонали, крепко сжав зубы, другие кричали в голос, заставляя всех окружающих думать, будто им тяжелее других. Хотя порой упорно терпящий, был ранен гораздо тяжелее орущего. Но здесь... 

    На то, что происходило с мужчиной, лежащим на земле, было страшно смотреть. На первый взгляд, если не смотреть на кровь, текущую  по шее, плечам, всему телу, если не видеть рваную рану над его ключицей, я бы сказала, что у него приступ падучей. Деревенский дурачок Юшка часто падал на землю, особенно возле дома старосты, и бился в грязи, в пыли, в снегу, вываливая на бок большой синюшный язык, издавая свист и хрюканье, извиваясь всем телом. Только спустя немного времени, Юшка поднимался и, как ни в чем не бывало, шел дальше, по своим делам, будто и не он совсем недавно валялся на земле.