– На, поешь, поешь, проголодалась.

Наевшись, Таня увалилась рядом с Лялечкой и неподвижно уставилась в одну точку. Кажется, детский организм осоловел от утолённого наконец голода и не мог понять, что же ему делать дальше. Сейчас он мог только лежать и не шевелиться. Тане ни о чём не думалось, ничего не хотелось. Сытость и тепло растекались по телу. Так она и уснула на диване: одетая, с Лялечкой в руке и тарелкой с рыбьими ошмётками рядом.

Вика проснулась. Ещё удерживая сон за хвост, потихоньку вплывала в реальность. Она у Ленки. Провела рукой и ногой по простыне дугу слева от себя. Ни на что не натолкнулась. Резко открыла глаза и повернула голову. Смятая рядом подушка была пуста. «Ушёл?» Вика быстро опустила руку к полу, к часам. Было 6:15. Прислушалась. В ванной текла вода. «Фух».

Игорь Сергеевич, уже Игорь, спустя несколько минут прошёл из ванной на кухню, поставил чайник.

– Ты так рано встал? – Вика, завёрнутая в одеяло, появилась в дверях и прислонилась к косяку.

– Мне пора идти. Сегодня важное дело с утра, я вчера говорил. Забыла? – Он обнял её и чмокнул в щёку.

От него пахло зубной пастой и кремом для бритья. Вика тут же ощутила противный вкус у себя во рту, слегка отвернулась и подышала в ладошку: «Фу, как у тузика в будке».

– Вчера я, кажется, перебрала… – Она виновато уставилась на Игоря.

– Ну, хватила лишку. С кем не бывает? Все всё понимают. – Он доставал чашки. – А есть в этом доме кофе?

– Откуда ему тут взяться? Скажешь тоже. – Вика грустно усмехнулась и пошла в ванную.

Стоя под душем, вспоминала вчерашний званый ужин. Разговоры, смех, играли в карты. Ну, другие играли – она в такое не умеет, поэтому просто сидела на подлокотнике кресла Игоря и попивала шампанское. В какой-то момент стало скучно, потому что Игорь был занят преферансом, а на Вику не обращал внимания. И она пошла к другой компании. Там пили водку и говорили про мистику. Это было интересно и притягательно, Вика такое любила. На одном месте она вообще рот открыла, потому что разговор коснулся того, о чём она сама смутно догадывалась, но никогда никому говорить не решалась. Про призраков театра, привидения.

– В каждом старинном театре есть свой призрак, – говорила уже знакомая и полюбившаяся Вике Маргарита Вячеславовна. – Известный «Призрак Оперы» Гастона Леру появился не на пустом месте. Здание парижской Гранд-опера огромно и роскошно, но в его подземной части был обнаружен мужской скелет с кольцом на пальце. Говорят, это останки уродливого поклонника одной из хористок, который из-за несчастной любви замуровал себя в стене подвала. Призраку приписывают разные проделки, в том числе и со смертельным исходом.

Маргарита Вячеславовна умолкла и о чём-то задумалась. Вика рассматривала её профиль: он у неё величественный, горделивый. Игорь говорит, она из дворян. Рубины в массивных серьгах кроваво посверкивают в свете люстры, и Вике видится в этой женщине таинственность.

– Или, например, известный «Человек в сером» в Королевском театре в Англии, – продолжила Маргарита Вячеславовна. – Ему уж лет триста. Его не раз видели и актёры, и режиссёры. Говорят, это призрак человека, которого однажды нашли в театре в потайной комнате – замурованной. В ней лежал скелет, а между его рёбрами торчал нож. «Человек в сером» появляется во время спектакля и либо поднимается на сцену и исчезает в стене, либо садится в зрительном зале на свободное кресло и внимательно следит за действом.

– Это вы о загранице всё говорите, бесценная Маргарита Вячеславовна! – беседу подхватил подвыпивший мужчина в мятом костюме и с лоснящейся лысиной, который в прошлый раз спрашивал Вику про пол в театре, видимо, завзятый театрал. – А я вам про Большой Каменный театр скажу, что на Театральной площади в Ленинграде. Здание консерватории напротив Кировского как раз на его месте построено. Так вот, говорят, что в нём часто видели призраков танцовщиц, которые сгорали на сцене. Да-да! В старом театре по рампе сцены горели газовые рожки, и танцовщица, приближаясь, краем платья задевала это пламя, тут же вспыхивала и сгорала, как свечка. Потом призраки погибших танцовщиц гуляли по фойе, появлялись вдруг за кулисами или как мираж на сцене.