Волосы Хейза серебрились.

– Проснулась? – спросил он, и раздался глухой хлопок. Поставив книгу в шкаф, он повернулся.

– Но я только что… – Вивиан подняла руки к глазам.

Пальцы пахли шоколадом. Что произошло?

– Нет? – Хейз подошёл к софе. – Сколько можно спать?

Вивиан ущипнула себя за ногу и поморщилась.

– Это не показатель. Ты спишь. Спишь и спишь, Вивиан Смоуэл.

– Мистер Хейз…

– Ты знаешь про шу.

– Да, это пирожные из заварного теста.

– Нет. Я говорю о девочке по имени Шу.

– Я не знаю такой девочки.

– И это большая проблема, Вивиан Смоуэл, огромная проблема, что ты не знаешь. Потому что ты знаешь и не хочешь знать. Где она была?

Это был сон. Было нечего бояться.

Она посмотрела в потемневшие глаза Эдварда, и те вспыхнули двумя кольцами синего пламени, опалив ей ресницы. Вивиан зажмурилась и вздрогнула, ощутив железный зажим на подбородке. Сквозь выступившие слёзы Вивиан различила плывущую белую маску в обрамлении свисающих белых волос, и извивающихся золотых змей, и просочившийся из чёрных губ длинный чёрный язык.

Как она оказалась на капоте машины, Вивиан не знала.

Помнила, что в детстве у неё бывали какие-то провалы в сознании – так и пришлось объяснять в больнице, и заверять, что она не бросалась под колёса. К счастью, Вивиан отделалась лёгкими ушибами. Водителя она не видела. Хейз явился и сообщил, что всё уладил.

– Можно вас попросить? – сказала Вивиан, смотря в сторону.

– О чём угодно.

– Оставьте нас с Молли в покое.

Прошло пять месяцев, Эдвард больше не появлялся, и она уже подзабыла бы о нём, если бы не тот сон. Фу… И вот теперь ей снился этот каменный коридор без видимого выхода. О чём он? О том, что переезд в Бостон ничего не даст, надо думать. Где бы она ни была, всюду с ней будет чувство, что она жук в банке.

Вивиан застыла.

Впереди заклубилась тьма, и в ней вдруг нарисовались два кольца мерцающего синего света… Они поднялись выше её роста.

Лицо Эдварда словно выплыло из чёрной воды.

Ноги Вивиан подкосились, а тело, ставшее лёгким, сдуло сквозь стену. Она не успевала соображать – под ней болталось белое полотнище, она неслась по воздуху через широкий коридор и толщу блоков, наискосок через освещённый зал с рядами каких-то машин и через стену, ещё и ещё, мимо людей, мимо столбов, и всё пошло калейдоскопом… Закрутилось и швырнуло её во что-то красное.

Она тут же закопалась в мягкое и свернулась в клубочек.

Лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша, со скачущим сердцем, и её голова, наполняясь тяжестью, вдруг поехала по швам.

«О-о-ой!».

– Шу! – раздалось над ней.

«Шу?».

Четыре руки подняли её, развернули, уложили на спину. Ледяная ладонь тронула её лоб, и она приоткрыла глаза. К ней склонились Ирриа и Соофэй. Брат был взбешён, он что-то сердито говорил и ломал другой рукой ей плечо, сестра массажировала ей ноги, а Вивиан уже не понимала, что слышит, кого видит, что происходит.

Словно одно за другим гасли окна в доме.

Потухла последняя лампа.

Точка.

И она вновь открыла глаза уже в полном одиночестве, полусидя в чём-то вроде огромной низкой чаши с мягким синим дном, с её мягкой скошенной стенкой под спиной. Она ощущала себя маленьким, до звона тонким существом. Волны чёрных волос и синих лент спадали ей до живота. Её белые руки-веточки охватывали левую ногу в белой штанине, правая лежала под подобием длинного фартука, и только торчал узкий носок маленькой мягкой белой туфли.

Дальше было что-то ещё…

Вивиан пересела на бедро, на колено, проползла, протянула руку и подняла красный мячик с жёлтой звездой. Потом её взгляд упал на розовую линию, и она подобрала фломастер без колпачка. Потом заметила второй, синий, и блокнот на пружинах, и пенал с собачками, и конфету, и полосатый носок, и голубой шарф с помпонами на концах.