– Вызывай скорую, – сказал он.

– Это моя жена! И она останется здесь!

– Заткнись, пацан.

– Все хорошо, Франклин, – слабо вмешалась Карлотта. – Не спорь с ними.

Она увидела, как Франклин закипал от злости, зажатый между двумя полицейскими. Карлотта поняла, что ее куда-то несут. Ей показалось, что она видела его в машине скорой помощи. Но она ни в чем не была уверена. Вокруг выли сирены.

Франклин поднял малыша высоко над головой. Вся комната воняла подгузниками и блевотиной.

– Боже, – сказал мужчина. – Это я сделал?

– Не сам, – ответила Карлотта.

– Я сделал самое важное.

Франклин уткнулся носом ей в шею.

– Шучу, – добавил он.

– Эй! Что ты делаешь? Я кормлю малыша!

– Ну, ему нужна только одна, так ведь?

– Франклин, ты хоть когда-нибудь повзрослеешь?

Внезапно улыбка застыла на его лице. Он понял, что шесть фунтов извивающейся, беспомощной плоти на груди его жены встали между ними. Навсегда. Карлотта была такой яркой, такой живой – той, кого он год назад выделил из всех. Теперь она вся провоняла ребенком. Как и вся комната. Его ошеломил кошмар собственной ловушки.

– Куда ты? – спросила Карлотта.

– Туда, где нет детского дерьма, – ответил он в дверях. – Нет дочери священника, копов… ничего.

Он хлопнул за собой дверью. Карлотта знала, куда он пошел. Амфетамин. Вот что его поддерживало. Она ненавидела его вид, сверкающие глаза, быстрые, отрывистые движения, обостренное чувство юмора.

Он был груб с Карлоттой, когда она его не поддерживала. Потом был нежен. Он хотел, чтобы она отдала всю себя. Ему нужна была та девочка, которая спала с ним на пляжах. Которая каталась с ним по улицам Пасадены, шокируя всех прохожих, а лысые старики хлопали глазами от никчемного желания. Но она ускользнула от него. Что-то изменилось навсегда. И что бы Франклин ни делал, все пропало. А Карлотте оставалось только сидеть в стороне и молча наблюдать за гибелью их отношений.

Франклин стал зависимым от наркотиков. Его нервная система сдавала. Всего за несколько месяцев он похудел на двадцать фунтов. В каком-то смысле Карлотта держала перед ним зеркало, в котором отражалась его душа, и Франклин чувствовал лишь отвращение.

Денег становилось все меньше. Франклин все чаще проигрывал гонки, больше рисковал, начал торговать наркотиками. Все больше отдалялся, допоздна засиживался в барах, пил пиво и шутил там с девушками, синяки под его глазами становились все глубже. К тому времени, когда наступила осень и пыльная прохлада превратилась в раздражающую сухость, Карлотта отчаянно мечтала сбежать.

– Тебя поймают! – кричала она. – И что мы тогда будем делать?

– Да не поймают.

– Повзрослей, Франклин! Ты в этом доме не один!

Франклин подошел к холодильнику и достал банку пива.

– Если будешь мешать наркотики и пиво, тебя найдут и…

– Вонючая сраная дыра! – внезапно заорал он со слезами на глазах. – Вот чем ты всегда была!

Карлотта посмотрела на него с ненавистью; все тело дрожало от эмоций. Внезапно она пожелала Франклину смерти. Он беспомощно смотрел на нее в ответ, потерявшись в своем отчаянии.

– Что с тобой стало? – завопил он еще громче. – Ты была такой классной девчонкой…

– Все кончено, Франклин! Как до тебя не дойдет? Веселье прошло! Билли…

– В жопу этого ребенка, лучше бы он не родился…

– Лучше бы ты не родился! Хотела бы я…

Внезапно в комнате стало тихо. Карлотта держала Билли на руках. Франклин стоял, солнце очерчивало его тонкие руки и квадратную голову золотым ободком. Он был силуэтом, двадцатипятилетний подросток. Он выжег себя, пытаясь остаться молодым, и ничто не могло вселить в него жизнь. Карлотте показалось, что он уже мертв.