Карлотта погрузилась в самую суть себя. Люди, которых знала, вещи, которые совершала, всплывали вокруг, вырисовывались силуэтами, искривлялись, тянулись к ней. Ее охватило изнеможение. Она знала, что они ищут ее. Внизу, в коридорах и пустых дворах, кто-то искал ее. Она видела его лицо, очерченное странным светом. А он увидел ее, подошел к ней, улыбаясь… позвал по имени…

– Карлотта! – сказал Франклин Моран. – Ну, как тебе? Не густо, зато наше!

Теперь они были официально женаты. Карлотта оглядела крохотную комнату, под окнами стояла огромная кровать, а сбоку торчала кухня.

– Иди ко мне, детка! – сказал мужчина. – Давай отметим!

– Господи, Франклин! Сейчас половина третьего…

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха.

Он игриво повалил ее на кровать. Ей было всего шестнадцать. Иногда его руки были грубы. Суровое лицо, уже покрытое морщинами, квадратное и жесткое, становилось чужим на ее глазах. Это почти ее пугало.

– О, детка, – вздохнул он позже. – Ты такая…

– Ш-ш-ш. Не говори так.

Он ухмыльнулся. Его мускулистая грудь равномерно вздымалась и опускалась в золотистом свете. В такие моменты она безумно любила его. Ей нравились его жизнелюбие, его уверенность в себе, его скорость.

– Ладно, – ухмыльнулся он снова, поглаживая ее. – Но это правда. Ты такая.

Там было два окна, оба с трещинами. Стояло лето, и шторы были опущены. Внутри было темно, но при этом жутко жарко. Франклин любил ходить в шортах. Снаружи доносились звуки молотков, сварочных горелок и радио, которое никогда не умолкало.

– Как тебе здесь, детка? – спросил Франклин. – В сто раз лучше Пасадены, да?

– Да. Я же говорила.

– Тогда почему ты такая грустная?

– Я не грустная. Просто…

– Что?

– Ничего. Деньги. Откуда нам их взять?

– Не волнуйся, – рассмеялся он. – Разве я хоть раз тебя подводил?

– Нет, но…

– Доверься мне, – сказал он, и его глаза сверкнули.

Карлотта поняла, что ей лучше ничего не говорить. Когда ему было хорошо, он легко мог разозлиться, если ему перечить.

Ванная находилась за сараем с ацетиленовыми баллонами ниже по лестнице. Чтобы туда попасть, Карлотте приходилось проходить между стеллажами и тряпками и сносить пристальные взгляды двух механиков. Она постучала в стену, прежде чем завернуть за угол, потому что они часто не закрывали дверь.

Потом она забеременела, и у нее раздулся живот.

– Привет, дочь священника, – сказал Ллойд, механик в шерстяной шапочке. – А тебя точно не целовали?

– Ей всего шестнадцать? – спросил механик пониже ростом.

– Франклин оттяпал себе молоденькую киску, – услышала Карлотта.

Она быстро поднялась наверх. Прошло три месяца с тех пор, как она уехала с Франклином из Пасадены. Тогда ей это казалось авантюрой. Но два механика внизу ее напугали и даже Франклина втянули в грязь, которая угрожала забрать и ее саму.

Франклин должен был доставать подержанные детали. Затем они чинили крупные запчасти для автомобилей и продавали как новые. Для этого приходилось быстро оценивать потенциального клиента и прикидывать, можно ли его одурачить.

По мере того, как рос живот Карлотты, она все чаще оставалась дома. Беременность приковывала ее к постели на все более продолжительные периоды. Франклин нервничал. Он скучал по своей девочке. С ней не было весело. Она не соглашалась по-другому, а как обычно теперь не могла.

– Эй, – упрашивал Франклин. – Иди ко мне, крошка.

– Нет. Я не могу.

– Почему?

– Врач запретил.

– В жопу врача. Ты не настолько беременна.

– Настолько. Хоть этого и не видно.

– Да что с тобой? Ты никогда такой не была.

– Все изменилось, Франклин…

– Уж это точно.

Это даже стало облегчением – отдалиться от него таким образом. И все же, когда он разделся в золотистом свете, струившемся сквозь закрытые шторы, она не могла не восхититься. Крепкие плечи, мощная шея и массивная голова. Его ноги были длинными для такого торса, руки большими и сильными, а гениталии тяжелыми. Ей нравилось водить пальцами по его груди. Нравились перемены, которые она вызывала в нем.