– Не спится?

Он подошёл и встал рядом с Миланой. Она вздрогнула.

– Извините, – почему-то сказала она, немного смутившись.

– Почему ты извиняешься?

Она улыбнулась. На щеках появились ямочки. Совершенная в своей точёной грации, в отработанных позах, в жестах и мимике, она напоминала куклу. И в то же время в ней был особенный огонёк искрящейся жизни, вспыхивающий в зелёных глазах и выступающий румянцем на её утонченном лице.

– Вы, наверное, хотели подумать о чём-то своём, а тут я.

– Ты, наверное, тоже хотела подумать, – сказал он, вспомнив услышанный разговор.

Милана кивнула.

– Хотела, да. Не буду вам мешать.

Она собралась было уйти, но он остановил её.

– Давай составим друг другу компанию и подумаем вместе!

Милана мягко рассмеялась и кивнула.

– Хорошо.

Некоторое время они молчали. Она снова смотрела на небо, выгнув свою тонкую гордую шею. Её бледная кожа серебрилась в холодном свете, бриллиантовое колье тускло играло, ловя лунные лучи и преломляя их своими многочисленными гранями.

И почему такие звезды падают в объятия тех, кто ещё не в силах оценить их сияние?

– Ты ведёшь себя очень странно, – отметил он.

– Я? – она удивленно посмотрела на него. – Почему?

– Обычно девушки спешат замуж, – сказал он, глядя ей в глаза.

– Люди благородного происхождения никуда не спешат, – мягко парировала она.

– И всё равно, это странно.

– Все мы страннеем от любви, – произнесла Милана с мудрой улыбкой.

Она говорила с очаровательным акцентом. Прямая, выдержанная, непонятная.

– Ты очень зрелая.

– Как коньяк?

– Как человек.

Воздух вновь смягчился её приятным тихим смехом.

– Вы очень любезны.

– Давай на «ты»?

– Извините, я путаюсь, – сказала она, мило улыбаясь. – If we spoke English, I would say «you», and that would be quite all right, but in Russian… it’s awkward. I mean…26

Она замолкла и посмотрела на него с надеждой на понимание. Чарующий английский, прозвучавший в ночной тишине, нуждался в переводе.

– Милана… Такое очарование имени. Совершенно итальянская девушка…

Он улыбнулся. Она взглянула на него и покачала головой.

– Я слишком рациональна для Италии.

– Давно в Англии живёшь?

– С шести, – прошелестела она.

– Долго.

Внезапно воздух разрядился звуком заливистой трели.

– Кто это поёт? – прислушавшись, спросила Милана.

– Птица какая-то, – ответил он, глядя на неё.

Она рассмеялась и покачала головой. Тонкая прядь золотых волос упала на её лицо.

– Почему ты смеешься?

– Просто это так забавно. Мы с вами даже не знаем, как называются такие птицы. I mean, I know what’s an eagle, a duck, a lark, a swan…27

– По-русски можешь?

Милана взглянула на него и кивнула.

– Это соловей? – вдруг спросила она.

– Может, соловей. Какая, в сущности, разница?

– Ну, да, на нём не заработаешь, – согласилась она.

Звон денег нарушил гармонию мыслей. Ненужный звук – не о нём эта ночь.

– У тебя необычный акцент, – отметил он.

– Спасибо, – она улыбнулась.

– Нравится быть необычной?

Её улыбка стала ярче, отражая искры, засиявшие во взгляде.

– Как-то само собой получается, но я уже привыкла.

– А для меня в новинку, – признал он.

– Что? – она посмотрела на него.

– Ты.

– Por que? – спросила она. – То есть, почему?

– Девушки в твоём возрасте, да и не только девушки… всё твое поколение состоит из таких, как мой сын. Вы тратите, вы кайфуете, вы не хотите работать.

Она гордо пожала плечами.

– Вы обобщаете.

– Я знаю, о чём говорю. Ты исключение из этого примитивного правила.

– Воспитанного вами, – мягко поддела она.

– Дерзишь, – он улыбнулся.

– Моими губами говорит правда, и не моя вина в том, что она такая дерзкая. Вы же не станете обижаться? – она посмотрела ему в глаза.