– Ну, так, увидел кое-что, – осторожно ответил Эмиль. – А ты тоже видел что-то, да?

Тишина рассыпалась. Два голоса перекрикивали друг друга, Финик и Клякса снова начали кричать, но уже не из-за паники. Они пересказывали видения, а голоса слились в один невнятный ор, и в голове Эмиля снова зазвонил колокол.

– Джип, синий и фара разбитая! – разобрал он в этом крике. – Билет, лотерейный! Платье на молнии, зеленое, а она шепчет: «Помоги расстегнуть!». Оазис – он же сгорел лет пять назад!

– Эй! Эй, замолчите! – Эмиль замахал руками. – Нельзя нам это все обсуждать!

– Кто сказал? – возмутился Чак.

– Я сказал. Голосом из моего рта. Мы это все запишем и запрем в сундук! И никто не будет знать, что видели другие, пока все ни исполнится, понятно? Нам нужен чистый опыт, а то начнете придумывать сбывшееся там, где его нет. Пишите!

Финик выдумал название проекта, «Сундук с предсказаниями», и звучало оно как что-то из сказки, но в сказках видения будущего не вызывают искусственной настройкой мозга на нужный биоритм.

Да и сам сундук вовсе не выглядел волшебным. Эмиль лично скрутил грубый фанерный ящик, прицепил к нему наклейку «радиационная опасность» и навесил два замка. Совсем крохотных, почти игрушечных. Они не сдержат вора, но не дадут заглянуть в сундук тому, чье любопытство окажется слишком сильным.

Содержимое сундука останется нетронутым. Три пачки конвертов, и в каждом – запись видений. Три вместо четырех! Видений Юлия сундук уже не получит. Пока конверты заперты, никто не сможет читать чужие предсказания раньше времени. И никто не допишет туда ничего.

– Мы вам не Нострадамусы! – втолковывал Эмиль еще три дня назад. – Это у него написано: «Сколько раз ты будешь взят, город Солнца, в тебе будут меняться варварские и пустые законы» – и понимай, как хочешь. А у нас будет все конкретно. Сказал, что все исполнилось, что видел, как зеленая машина врезалась в дерево, значит, открываем конверт и читаем. А если там написано, что машина красная и врезалась в столб, значит, не сбылось. Все будет точно!

Три пачки конвертов легли в сундук. Эмиль запер замки, и залепил крышку еще одной наклейкой. Сундук останется на нейтральной территории, там, куда никто не суется. Подсобку на задворках университета можно было назвать кладовкой, но она больше напоминала мусорный бак, в который сваливали весь хлам. Древние документы теснились на полках, старые стулья мешали под ногами, одинокая химическая колба пылилась в углу. Хлипкая дверь без сигнализации едва держалась на замке, который мало чем отличался от игрушечных замков на сундуке с предсказаниями. Даже уборщики почти не заглядывали внутрь это й камерки.

Ящик занял свое место. Эмиль вручил один ключ Чаку, второй – Гектору, и запер дверь. Ключ от дверного замка отправился в его карман.

– Откроем вместе, когда придет время проверять, и изучать видения! Через месяц вернемся и посмотрим, что сбылось.

Он посмотрел на часы: 14—10. Эксперимент закончен! Почти успешно.

– Не на что будет смотреть! – буркнул Чак. – Бред же! Серьезно. Да погоди ты!

Он отмахнулся от Эмиля.

– Не мельтеши! Прикинь лучше – мне дождь привиделся! Такой засухи лет сто не было, а тут вдруг дождь? А еще я иду, и на мне рубаха в цветных разводах. Как мыльный пузырь, все цвета вперемешку. Это, наверно, видение для Финика, это же его стиль. Я когда такое носил, а?

Он указал на себя. Черный пиджак, ради которого пришлось не только терпеть невероятную жару, но и почти два месяца питаться одними макаронами. Белоснежная водолазка, безупречные черные брюки. Даже с водолазкой вместо рубашки Чак смотрелся почти банкиром на фоне Гектора, и Эмиля, одетого в футболку и потертые джинсы. Чак выдержал театральную паузу для самолюбования, прежде чем продолжил.