Клуб Единица все еще держал его в своих объятиях. Предполагалось, что он сам будет держать в объятиях относительно симпатичную студентку, только что ставшую третьекурсницей. Жаркий понедельник обещал быть жарким вовсе не в смысле погоды! Во всяком случае, так казалось после нескольких дней переписки и назначенного свидания.

Место для него Эмиль предусмотрительно выбрал поближе к своей крохотной съемной квартире на втором этаже бетонной башни. Если встречаться рядом с домом, то не придется лишний раз молиться, что бы рыдван удалось завести. К тому же, это будет удобно, если знакомство вдруг наберет обороты. Такое случалось, пару раз, но не сегодня.

Время встречи прошло. Прошли еще полчаса, иссяк чайник чая, который Эмиль выпил в одиночестве, глядя на часы каждые три минуты. Телефон студентки давал ответ: «Абонент выключен», а терпение Эмиля закончилось вместе с фруктовым чаем, странного вкуса и цвета. Он оплатил счет и вышел из кафе в африканском стиле на улицу, в жару тоже вполне африканского стиля.

Жара держала город уже четыре недели. Трава желтела, клумбы засыхали. Все, кто мог уехать из города, давно это сделали, остальные прятались в тени и под зонтами. Эмиль взмок, пока дошел до ближайшего перекрестка, потный, слегка обманутый и совершенно одинокий.

Ветер мог бы принести облегчение, но и он раскалился, и нес больше пыли, чем влаги и свежести, слишком уж далеко город отступил от берега моря. А вот огромной морской чайке это не мешало, ни расстояние, ни жара не смущали ее. Чайка прохаживалась по улице, косилась на голубей, и не трогала кусочки хлеба.

Хлеб сыпался из руки девчонки лет трех. Она держалась за ограду парка, получала от матери хлеб и выкидывала его наружу, прямо к подножью знака «Птиц не кормить». Знаки наполняли город, и воспринимались как садовое украшение – кормежка птиц процветала и давно не вызывала ажиотажа среди ворон и голубей.

Эмиль затормозил, разглядывая чайку. Угодить в центр города она могла только если заблудилась. Толстая, сильная, почти как в том видении, что осталось в сундуке с предсказаниями. Хотя все чайки на одно лицо – если слово «лицо» вообще к ним подходит.

– На! Тебе! – крикнула кормилица птиц, и кусок хлеба почти ударил чайку по голове. Та презрительно отступила в сторону. Воробей, молодой и слишком мелкий даже для воробья, ринулся к подарку судьбы, и чайки пошла в атаку.

Мало кто задумывается о повадках чаек. Они копаются в мусоре и едят рыб – это понятно. Но мелкие птицы ничуть не хуже рыбы. Чайку привлекало живое мясо, а не хлеб! И когда чайка кинулась к воробью, Эмиль сделал то, что подсказал ему внезапный порыв.

– А ну пошла! – рявкнул он и махнул руками.

Воробей принял крик на свой счет. Вместе с куском хлеба он метнулся в сторону. Чайка метнулась в другую. К дороге. Туда, где красный бампер скользил над асфальтом. Спортивная машина вывернула из-за угла, и красный бампер приобрел новые оттенки цвета, когда тело чайки ударилось в него. Оттенки крови и останков изуродованного птичьего тела.

– Ой! – сказал Эмиль.

Развернулся и поспешно двинулся прочь. Пернатая тушка весом чуть больше двух кило – серьезный снаряд, если сталкивается с бампером на приличной скорости. Скрипнули тормоза, хлопнула дверца. Лихачу придется раскошелиться на ремонт! Эмиль почти не расслышал его мнение о чайке, которое тот высказывал длинно и подробно. И не хотел услышать, что тот подумает о человеке, который спугнул чайку ему под колеса.

Именно эта мысль была первой – лаборант на каникулах не может позволить себе оплатить ремонт чужого бампера. Но никто не докажет, что он виноват! Это вторая мысль. И только за ними пришла третья, та, которой стоило появиться с самого начала.