– На танцполе, – бледные пальцы небрежно ссыпают пепел в прозрачную пепельницу. – Здесь косяк стоит дешевле коктейля. Ты чего не пьёшь?

Николь пожимает плечами.

– Странная ты какая-то. Так и не сказала, как тебя зовут?

– Я же твоего имени не спрашиваю?

Он собрался представиться, но Николь зажала ему рот рукой. В светлых глазах парня промелькнуло удивление.

Николь не хотела знать его имени. Потому, что ночь длилась достаточно долго, но до рассвета остаётся всё меньше.

– Не нужно имён, – улыбается она.

Да, до рассвета всё меньше времени. Так зачем суетиться и что-то ещё искать? Почему бы и не этот смазливый, слащавый мальчик? Если всё пойдёт не так, если обернётся самым неприятным образом, так любая экспертиза покажет, что в нём столько алкоголя и наркоты, что смерть вполне логичное завершение подобного бездумного химического соединения.

– Пойдём, потанцуем? –хватает Николь незнакомца за руку.

Он не сопротивлялся. В несколько коротких затяжек дотягивает косяк, осушает стакан и следует за ней. Музыка вместе с лучами света обрушиваются на них, как лавина. Дезориентируют. Но руки блондина поддерживают, направляют, прижимают Николь к его разгорячённому, чуть влажному телу.

В неоновых лучах лицо парня кажется избыточно бледным, а глаза, из-за расширенных зрачков, слишком тёмными.

Громкая музыка и ритм ударников током бежит по телу.

Наверное, зря она не попробовала коктейль? Ей было бы легче сделать то, что она наметила, да вот только сниженный самоконтроль уменьшал шансы парня остаться в живых.

– У тебя отличное чувство ритма, – он словно бы случайно прижимается к Николь ближе, теснее.

Жарко дышит в ухо.

По-мальчишески гибкий, стройный. В вороте распахнутой рубашки виднеются острые ключицы и мышцы шеи. Николь внезапно ловит себя на мысли, что, будь у неё клыки, она бы сейчас с радостью вонзила их в тёплую кожу…

– Ты не слишком разговорчива, – его улыбающееся лицо с расширенными зрачками совсем близко. – Обычно девчонки любят поболтать.

Только не с тем, кого, возможно, собираются убить. Чем меньше знаешь о жертве, тем лучше. Ненужно думать о нём как о ком-то, кто может думать и чувствовать. Как о ком-то, кого дома ждёт мать и любит так же, как Сальма любила Николь.

Чтобы заткнуть ему рот, чтобы добавить градус к тем лёгким пузырькам, что уже плясали в её в крови, Николь прижимается губами к его губам. Его рот раскрылся ей навстречу горячо и жадно. Сухие, горячие, пахнущие свежим алкоголем и возбуждением, губы.

Руки парня жадно сжимаются вокруг её талии, притягивая к себе.

Они продолжают двигаться. Медленно, рядом друг с другом, не размыкая рук, не отрывая губ.

У парня кожа под рубашкой тёплая, гладкая, мягкая на ощупь. На мгновение Николь охватывает желание расписаться на этой белизне острыми чёрными когтями, вычерчивая глубокие ссадины. Хочется увидеть страх в его синих глазах.

– Давай уйдём отсюда? – шепчет блондинчик, зарываясь обеими руками в буйные, огненно-рыжие кудри Николь. – Куда-нибудь, где темноты побольше, а народу – поменьше?

Может быть, он рассчитывал на то, что она откажется? Но, не тут-то было. Его предложение полностью соответствует её цели.

– Давай, – покорно кивает Николь.

Они протискиваются вперёд, сквозь толпу. Блондинчик крепко держит Николь за руку. Вокруг до отвратительного много народу. Каждое случайное прикосновение незнакомцев раздражает, будоражит и без того взвинченные нервы.

Они входят в длинное тёмное помещение с диванчиками, затянутое густым дымом. На сей раз – натуральным. На каждом диване по парочке, большинство из которых в шаге от секса прямо здесь и сейчас, на месте.