ШАРЛОТТА. Неужели в лишних десяти фунтах, которые ты набрала?

АГАТА ПОСКЕТ. И это ерунда. Дело в том, что я недооценила силу страсти моего будущего мужа, и… Скинула пять лет с плеч долой. Так или иначе, в день моей свадьбы мне был всего тридцать один год.

ШАРЛОТТА. Что ж, милая. Так поступали и до тебя, много-много раз.

АГАТА ПОСКЕТ. Но Шарли, ты разве не видишь, как все ужасно в моем случае? Официально мне сейчас тридцать один, а не тридцать шесть, и, получается, я при всем желании не могла выйти замуж двадцать лет назад, а ведь именно так все и было на самом деле. Опуская детали, приходится врать на каждом шагу.

ШАРЛОТТА. Ну а что такого, значит, теперь ты вышла замуж пятнадцать лет назад.

АГАТА ПОСК ЕТ. Вот именно.

ШАРЛОТТА. Но почему ты тогда так волнуешься?

АГАТА ПОСКЕТ. Милая, неужели ты не понимаешь? Если мне сейчас тридцать один, я никак не могла родить сына девятнадцать лет назад. А если допустить, что все-таки могла бы, то, получается, я родила его не от мужа, так как вышла замуж только четыре года спустя.

ШАРЛОТТА. Ах, вот что. Значит, нашему юному красавцу сейчас всего четырнадцать.

АГАТА ПОСКЕТ. Вот, теперь ты понимаешь. А его борода и усы с каждым днем все гуще и заметней!

ШАРЛОТТА. А что думает сам мальчик?

АГАТА ПОСКЕТ. Он, конечно, верит мне, его матери. Видишь ли, как благоразумная женщина, я всегда держала его в неведении относительно его возраста – мало ли что. Но это ужасно тяжело для бедного ребенка, потому что его характер, ум и инстинкты и никак не тянут на четырнадцать лет. То же самое касается еды, книг и развлечений. Вот так, в довершение всех страданий, мне еще приходится еще и врать собственному ребенку и мучать его!

ШАРЛОТТА. Ну, эту ситуацию еще можно поправить.

АГАТА ПОСКЕТ. Подумай только, если он доживет до ста лет, на памятнике будет написано, что он прожил девяносто пять!

ШАРЛОТТА. Это точно.

АГАТА ПОСКЕТ. Есть и еще один аспект. Он пользуется огромным успехом у друзей мужа, но еще большим у всех окружающих женщин. Даже учительница музыки, даже дочери служанок обнимают и целуют его с утра до вечера, мальчик ведь так обаятелен. Я никак не могу этому помешать, но мне ужасно стыдно перед этими невинными женщинами – перед ними ведь никакой не мальчик, а девятнадцатилетний детина!

ШАРЛОТТА. О-о-о это точно. Они ничего не понимают.

АГАТА ПОСКЕТ. И ладно бы только учительницы и служанки. На днях днях я застала моего бедного мальчика стоящим на коленях перед леди Дженкинс в присутствии сэра Джорджа. Я не имею права компрометировать леди Дженкинс таким образом. Вот теперь, Шарли, ты в полной мере можешь оценить, в какой я оказалась заварушке.

ШАРЛОТТА. А мистер Поскет, что он за человек, Эгги?

АГАТА ПОСКЕТ. Он прекрасен, лучший на свете. Еще и филантроп.

ШАРЛОТТА. Он ведь полицейский судья, так ведь?

АГАТА ПОСКЕТ. Так, но половину штрафов, которые он назначает, он сам же и оплачивает, из собственного кармана. Именно поэтому Министерство внутренних дел объявило ему выговор за слишком низкие штрафы. Все наши служащие когда-то были его подсудимыми.

ШАРЛОТТА. Тогда послушай моего совета – выложи ему все как есть.

АГАТА ПОСКЕТ. Нет, я не смогу!

ШАРЛОТТА. Почему?

АГАТА ПОСКЕТ. Я хочу, чтобы это оставалось тайной до конца времен.

(Партия за карточным столом заканчивается).

МИСТЕР БЕЛЛАМИ (раздраженно). Нет, спасибо, с меня хватит. (Обращаясь к МИСТЕРУ ПОСКЕТУ). Ну какой тут отыграться, Поскет, милый вы мой? У меня не осталось ни гроша!

МИСТЕР ПОСКЕТ. Что ж, и мои дела не лучше! Но САЙС одолжит нам немного, так ведь, братец?

САЙС. О чем речь, конечно!