– Выйди.

Та без пререканий оставляет нас в гардеробной.

Я смотрю на расстёгивающего китель князя, как кролик на питона.

– Раздевайтесь, Полина Андреевна, – он одновременно повелевает мне и скидывает мундир на туалетный столик. Теперь фельтмаршалок расстёгивает манжеты и закатывает рукава. – Раздевайтесь! – повторяет князь, но уже с нотками раздражения.

Когда мне приказывают, я делаю всё с точностью да наоборот. Да и команду отдали такую, которая никак не вяжется с моими моральными устоями. С силой стягиваю полы халата. Забираюсь с ногами в кресло и подтягиваю к груди колени.

В этот момент его высокопревосходительство хватает меня за левую лодыжку. Я вскрикиваю и правой ногой бью ему между ног. Он блокирует мой выпад, хватая за другую голень, и сдёргивает с кресла. Чтобы смягчить падение, приходится оставить в покое халат и выставить руки назад.

Между нами завязывается неравный бой. Ну, как сказать: бой – слишком громкое слово. Какой противник из простой школьной учительницы для опытного боевого офицера? Я извиваюсь, царапаюсь, кричу, а ему хоть бы что!

Князь ловко проводит захват, переворачивает меня лицом вниз и садится сверху лицом к моим ногам, на ягодицы, тем самым обезопасив себя от моих ударов и царапин. Он удерживает меня, сжав бёдра. Как я ни пытаюсь выгнуться или извернуться, но, кроме лёгких шлепков по локтям и предплечьям, не могу ничего нанести. Остаётся только ругань.

– Я крайне удивлён, как наш Единосущий призвал вас с таким словарным запасом в судьи, – говорит он, схватив мою левую ногу и рассматривая стопу.

Чувствую, как сильные, горячие пальцы исследуют сначала внутреннюю сторону стопы, а потом и внешнюю. От этих нежных прикосновений, идущих в разрез с крепким захватом, бегут мурашки.

– С виду – сама интеллигентность, а как рот откроете, так и теряете всю очаровательность.

– А вы ведёте себя...

Пятку словно калёным железом прижигают. Больно настолько, что я кричу, срывая голосовые связки. Ногу удерживают как будто в стальных тисках. Я изворачиваюсь, как могу, чтобы избавиться от пытки, но не получается. Чувствую, как из пятки что-то вытаскивают. И это что-то очень длинное, упирается и обжигает изнутри мою левую ногу. Жжение поднимается по левому боку, колет рядом с сердцем и перебирается на левую руку, опускаясь к запястью.

Змея отделяется от кожи и впивается в руку, кожа на которой покрывается волдырями. Однако рептилии не удаётся удержаться, князь оказывается сильнее. Он медленно, но выверенными движениями вытягивает её. Вот ощущаю, как она уже пытается зацепиться за локоть, потом за плечо.

Когда змея проходит рядом с сердцем, мне кажется, что не только я затаила дыхание. Время в этот миг замедляется настолько, что чувствую все фазы биения сердца: вот сокращается предсердия, затем наступает период сокращения желудочков. Именно в этот самый момент фельтмаршалок дёргает змею, как будто он ждал этого этапа. Вместе с фазой расслабления я выдыхаю и замечаю, что захват бёдрами стал менее крепким. Но теперь не возмущаюсь. Лежу и стараюсь не шевелиться и не кричать. Получается плохо, потому что больно. Очень больно.

Спустя минуту, меня, обессиленную и с сорванным голосом, поднимают с пола и сажают в кресло, которое пододвигают к туалетному столику. Дрожащими руками поправляю халатик, так как во время борьбы полы распахнулись. Сам князь облокачивается на столик. Благо тот сделан из дерева и, судя по тому, что не развалился под весом его высокопревосходительства, из крепкого и цельного дерева.

Фельтмаршалок вытаскивает из кармана мундира небольшую баночку и бинт. Молча берёт мою левую руку и втирает прохладную мазь, пахнущую травами, в обожжённую кожу. Волдыри на глазах уменьшаются, но покраснение остаётся. Перебинтовав руку, князь опускается на одно колено, и едва его горячие пальцы касаются моей стопы, как я вздрагиваю. Он плавно поднимает голову, чтобы поймать мой взгляд, и также медленно вопросительно приподнимаются его брови.