–– Царю…

–– Небесный…

–– Утешителю…

–– Царю… Небесный… Утешителю… Душе истины… Иже… везде сый… и вся исполняяй… Сокровища благих… и жизни Подателю… прииди и вселися в ны… и очисти ны от всякия скверны… и спаси, Блаже, души наша…

Каждое – отдельное – слово следует осознавать и осознать!

–– Властитель… Невидимого Мира… единственная моя надежда… сам дух правды… который… повсюду и всегда в невидимом мире присутствует… и всем видимым и невидимым управляет… питатель моих идеалов… и самого моего живого дыхания… стань мне вполне понятным и сделайся моим личным духовным состоянием… и освободи меня от давления видимого мира… и не учитывай, Драгоценный, моё прошлое этим миром увлечение…

Это я, может, для смелости.

…И – да, да. Случай в магазине – и щётка, и букет – кажутся мне теперь вовсе не завязкой какой-то истории о знакомстве.

А целым шагом моим в жизни моей целой…

-– Я у вас вчера купил… купил дождь.

С наслаждением, тем самым – желанным, я отметил, что… не вполне владею собой… что – не я, говорящий, целиком мною владею…

–– И вообще. Трагедия современности, уже больше века, в том, что один верует, а другой не верует. Ибо так не может быть. А кто-то из этих двоих сумасшедший.

Говорил я – как и завелось, отметил, при ней – всё тем же голосом – который из какого-то другого моего существа.

Так что перед которым не нужным было бы – то двоеточие.

Она…

Я, честно говоря, готов был ко всему…

Зрачки ярко-голубые… именно – нарисованные… трудно определимые… невыразимые…

…Другая, большая вчерашняя… где она тут?

Зачем она тебе?..

Да и – сам-то я… где?..

…А она – она в ответ – всё-таки в ответ! – остановила свой яркий взгляд… который всегда долгий и который всегда вдаль… остановила теперь собственно на мне… а именно – что ещё больше пугало и смущало – на моём лбе!..

Задел был вчерашний – спасительный: меня – узнали!.. меня – помнили!..

Я же, конечно, глаз с её глаз не сводил.

Что бы ни случилось…

–– И самое страшное, что наука и религия существуют одновременно. Когда наука о душе, что это просто серые клетки, а религия о той же душе, что она то откуда-то прилетит, то куда-то улетит. И уж самое-самое страшное, что соседство это никого не страшит.

Я – на что, опять же, и надеялся – не говорил: само говорилось. В бодром, то есть, смысле – говорилось. – Именно то, без чего мне – скучно вообще, в частности – общаться.

И – чуть было не вслух: дух, он – вот: говорит за меня!..

…Она – тут я заметил мельком – глянула… как бы это правдивее сказать?.. посмотрела на мой рот, на мои губы…

Но я доверялся ведь не им.

Будь что будет…

–– Сейчас равнодушие незнания. Стойкость равнодушия. Но сейчас равнодушие и знания. Учёные, казалось бы, первые, кому стенать. Но и тут стойкость. Стойкость равнодушия знания. А равнодушие знания то же равнодушие незнания.

…Тишина – оборвалась!..

Потому что, хоть я и говорил, вокруг, казалось, была одна тишина…

–– Сколько лишних слов.

Она!.. Сказала!..

(Мне, впрочем, самому-то понравилась моя последняя фраза.)

Так, почти перебив меня, сказала она – как, известно, знакомясь с мужчинами, говорят женщины… знакомые с мужчинами.

–– Это не вы говорите…

Так подхватил было я.

Не излишне ли сердечно?..

Но, вмиг одумавшись, – чуть не съехал на «общение»! – продолжил в изначальном стиле абсолютной искренности… правда, не оставив без внимания и её замечание.

–– Видите ли, какое дело… «С тех пор, как вечный судия мне дал всеведенье пророка…»

–– Ой ли?

Опять!.. Сказала!..

Но уж это-то словечко… было, так сказать, по существу.

Она – понятно окончательно стало! – и первую, и вторую реплику произнесла… не от себя лично… а – как знающая эти ходовые выражения…