Зачем же ждать смерти, чтобы провозгласить свою божественность? Разве не справедливо наслаждаться этим уже сейчас? Другие властители, ослеплённые собой, думали так же, но не осмеливались в этом признаться. Более откровенный, он сбрасывает маску. Его вера в себя настолько глубока, что остаётся лишь сформулировать религию. Подобное головокружение не беспрецедентно, и даже самые знаменитые герои не были от него свободны. По какому праву человечество провозглашает одних возвышенными, а другого – безумным? Александр считал себя богом, и никто не считал его безумным. В современную эпоху очень христианские короли были убеждены, что они боги, они считали себя облечёнными божественным правом, они осуществляли власть с величием, которое ощущали как божественное, они позволяли художникам, поэтам и придворным наделять себя атрибутами божественности. Людовик XIV, однако, никогда не считался безумным. Калигула не испытал, не сделал, не изобрёл ничего большего; просто он жил не в христианском обществе, а в политеистическом, среди обожествлённых предшественников, почитаемых как идолы.

Следовательно, Калигула действовал с полной искренностью, логикой и добросовестностью. Религия, которая открылась ему, должна была стать ощутимой через действия. С наивностью и простодушием, подобающими богу, сошедшему на землю, он начинает с того, что приказывает построить ему храм: ему возводят сотни храмов. Он желает статуй: ему ставят столько статуй, сколько руки скульпторов и ваятелей способны создать. Храмов новому богу недостаточно: в каждом храме древних божеств устанавливают его статую, и так по всему миру.

Когда статуи установлены, нужны жрецы: Калигула хочет создать коллегии жрецов, и сразу же первые граждане покупают за большие деньги честь быть членами этих коллегий. Нужно также установить порядок жертвоприношений, ввести обряды: каждый день недели посвящён определённому виду жертв: поочерёдно приносят в жертву краснокрылых фламинго, павлинов, карфагенских кур, индийских кур, чёрных египетских гусей, фазанов.

В то же время император приказал воздвигнуть золотую статую, которую одевали и раздевали, как самые почитаемые идолы древности, и которая была одета точно так же, как он сам каждый день. Храм Кастора и Поллукса находился под домом Тиберия, который стал домом Калигулы и выходил одновременно на Форум и Капитолий. На склоне Палатина спешно возводились дополнительные постройки; были построены огромные портики, которые сзади соединялись с храмом, три красивые колонны которого до сих пор стоят на краю Форума. Таким образом, Кастор и Поллукс стали привратниками нового бога; их храм стал вестибюлем дворца. Иногда Калигула соблаговолял лично занимать место среди них и принимать почести от народа. Ах, господа, какое поклонение, какие молитвы, какие обеты, какие экстазы, какие приношения! Юпитер больше не значил ничего, Аполлон бездействовал, Бахус томился, Диана была забыта: поэтому Калигула, по доброте душевной, соблаговолял время от времени надевать костюмы этих бедных божеств; он появлялся в образе Аполлона, Дианы, Юпитера; однажды он даже облачился в атрибуты и костюм Венеры, вероятно, задрапированной. Наконец, согласившись обращаться с Юпитером как с коллегой, он приказал своим архитекторам перекинуть мост через Велабр и храм Августа, и по длинной череде арок он добрался до Капитолия: именно в этой галерее он прогуливался ночью во время своих бессонниц, нанося визиты доброго соседа Юпитеру Капитолийскому.

Если и можно сделать упрек этому великому художнику в божественности, так это в том, что ему иногда не хватало вкуса, например, когда он приглашал луну разделить его ложе или когда он увозил из Греции статую Олимпийского Юпитера, чтобы говорить с ней на ухо, слушать ее ответы и сердиться, угрожая отправить ее обратно в Грецию, или даже когда он вызывал искусственный гром, чтобы ответить на раскаты небесного грома. В этом ему не хватало такта. Но, сделав эти оговорки, нельзя не восхищаться тем, насколько этот ум, полный логики и философии, прекрасно понимал своих современников. Действительно, господа, какая щедрость со стороны Калигулы! какое великодушное снисхождение! какое полное деликатности сострадание! какое понимание человеческой слабости и какая помощь, чтобы вытащить ее из унижения! Что ж! вы хотите постоянно унижать себя своими поступками и словами! Ну что ж; унижайтесь хотя бы перед богом. Вы хотите льстить, лгать, умолять на коленях? пусть это будет у ног бога. Калигула, возвышая себя, поднимает народ рабов; он становится благодетелем человечества, возвышая его в его собственных глазах; его божественность является оправданием или, скорее, моральным обоснованием всех политических подлостей.