Субсистенция, однако, двояка. Пропозиция [благодаря самому себе] не отправляет нас ни к какой сущности, не наделяет вещь бытием, даже более того, она не нуждается ни в сущности, ни в субстанции, ни в объекте, ни в субъекте, ни в понятиях, ни в представлениях, ни вообще в людях. Чистый субсистент есть то, что не нуждается ни в чем, кроме самого себя, поскольку он единственно и истинно субсистирует [благодаря самому себе]. Следовательно, субсистент несет в себе самом единственный, лично-индивидуальный sub_sist, не сводимый ни к чему иному, кроме как к самому себе, и потому ни в чем ином не нуждающийся. Это понимание я называю субсистенциальным суждением, которое конституируется субсистенцией, о чем буду говорить впереди. Сейчас же необходимо кратко, насколько это возможно, опознать по существу (различить) учение экзистенциализма.

О различии экзистенции и субсистенции, помимо Канта, говорил и Августин. Он, правда, излагал это различие, увязывая его с отсутствием возможности различения в Боге, в котором нет различия между «существованием просто» (esse) и «существованием самостоятельно» (subsistere), иначе получится, что Бог называется субстанцией по отношению к чему-то (relative); но всякая вещь самостоятельно существует сама по себе (ad se ipsum subsistit), а не по отношению к чему-то; тем более это справедливо в отношении Бога [см. доклад А. Р. Фокина «"Ипостась" как богословский термин в патристике»]. Но если Бог не источник для всех вещей, то вещи вполне себе могут позволить и существовать просто и субсистировать самостоятельно, благодаря самим себе.

Экзистенцию (исходящее вовне) я определяю как существование вещества со всеми условиями, присущими ему и его природе. В экзистенциализме экзистенция – пустое существование человека, который в процессе существования производит себя, свою природу. По Сартру первым принципом экзистенциализма является субъективность, в которой человек есть лишь то, что сам из себя делает. Этот принцип исходит из убеждения, что человек представляет себя и проявляет свою волю уже после того, как начинает существовать. И после этого «порыва к существованию» он есть лишь то, что сам из себя делает; и это есть формула экзистенциальной субъективности. Субъективность здесь есть последствие существования, элемент последовательности ряда. С другой стороны, экзистенциалист не решает проблемы благодаря самому себе или благодаря другому, он кого-то или что-то сам из себя делает. Это означает лишь то, что субъект есть то, что сам из себя делает. В этом, кстати говоря, нет никакого сакрального смысла. Да, я все, что делаю, делаю сам из себя. Забиваю гвозди, меняю кран в кухне, пишу текст и бесконечную массу дел я делаю сам. Скажу более того, подобное делание безусловно, то есть оно не может быть другим. Поэтому меня несколько запутывают дефиниции типа: в связи с тем, что «существование предшествует сущности», человек сам из себя что-то делает. А если не предшествует, то человек сам из себя ничего не делает? Экзистенциализм в процедуре царства действий развил целую типологию, отделив при этом состоявшихся от несостоявшихся; тех, кто, несмотря ни на что, что-то делает, от тех, кто находит причины, мешающие ему что-то делать. Также по ранжиру были построены и сами по себе действия; как понятно, творческие действия – это высший класс действий, а нетворческие действия – низший. Экзистенциальный человек мыслит, пишет книги, картины, сочиняет музыку; то есть он делает из себя состоявшегося в обществе субъекта, всеми доступными средствами прокладывает свою собственную дорогу социальных почестей. Экзистенциализм продолжает возлагать вину на несостоявшихся неудачников за то, что они несостоявшиеся неудачники. При этом весьма удивительными бывают пассажи типа «экзистенциалист не буржуа» и «марксист не буржуа» (особенно Маркс)!