При этом решительно не учитывается одновременное бытие когнитивно-физиологических различенностей, где все указанные состояния человека существуют одновременно, друг другу не соответствуют, обращаются в каждый момент своего возникновения в другие стороны и потому противоречивы, поскольку все, что есть, субсистирует [благодаря самому себе]. Этот хаос индивидуально-коллективного субсистирования есть то, что первоначально и единственно возможно мыслить. Здесь идея проста: только человек может стать тем, кем он решает, хочет, намерен быть. И он, человек, им обязательно становится впоследствии, если только будет хорошо учиться в школе.

Кажется, я попал в философскую сказку. Осмыслим ее с помощью техно-практического эксперимента. Вот решил я что-нибудь сделать, сделал и стал тем, что из себя сделал. Странно: почему такая простая мысль возникает исключительно в головах великих интеллектуалов, а не в головах простых обывателей? Ведь эти интеллектуалы заявляют приблизительно следующее: вот возникает вещь, ничего из себя не представляющая, не имеющая ни микрона ума, чистый ноль, чистое Я или чистое бытие. Задатков у этого нуля нет никаких; он пустое место, и в момент возникновения и до этого момента его тоже нет, и в качестве потенции его тоже нет, будущее пусто так же, как и прошлое и настоящее. Вдруг это самое ничто решило из себя что-то сделать, и оно начинает самое себя постигать на уровне сознания; то есть пустота решила постигнуть пустоту, в которой стала понятна суть этой самой пустоты.

Возникающий в мире человек необязательно должен быть умным или глупым, достаточно, чтоб он вообще был, существовал. Ведь говорится у Жильсона: «Всякая реальная сущность такова благодаря одному лишь факту своего существования, и она индивидуальна только потому, что реальна» [Жильсон 2010, 345]. Но Сартр и Хайдеггер (см. «Отрешенность») выделяют в отдельную тему процессы немышления и бездумности соответственно. У Сартра есть мыслящие действия и немыслящие движения: «Тогда эти действия исчезают в качестве действий, образуя ряд движений» [Сартр 2000, 305]. Поэтому сначала человек должен решить, а затем действовать, в таком действии реализовывая свой личный проект существования, который в данном случае и есть индивидуальный смысл человеческой экзистенции. Постижение этого смысла начинается с постижения бессмысленности существования как такового, которое здесь возможно приравнять к смыслу жизни. В жизни то есть смысла нет. Камю так и заключает, что единственное, о чем возможно еще спрашивать, – это спрашивать о смысле жизни. Итак, бессмысленность человеческого существования, его безысходность, трагичность постигается в пограничных ситуациях: смерть, случай, вина и ненадежность мира [Ясперс 2017]. Они ввергают человека в одиночество, определенного рода оцепенение перед лицом роковой безнадежности от осознания того, что от действий человека ничего уже не зависит, ибо он стоит лицом перед «ненадежностью всего мирового бытия». Здесь поумневший, изъятый из повседневности человек становится самим собой, поскольку изменяется его сознание бытия. А вместе с этими изменениями возникает философия. Чтобы постигнуть происхождение философии, нужно исходить из пограничных ситуаций. С них начинается постижение подлинного бытия и подлинной философии. Все это замыкается в подлинной коммуникации, без которой невозможна философия. «Только в коммуникации, заключает Ясперс, достигается та цель философии, в которой все цели находят свое последнее основание и смысл: внятие бытию (das Innewerden des Seins), просветление любви, совершенство покоя» [Ясперс 2017, 2].