Я не знаю где граница между снами, где звезды, словно
капли дождя каждую ночь стучат в мои наглухо
закрытые окна и дни счастья, где солнечное сияние
набрасывает красочную паутину на влажную траву
Я не знаю где граница между моими словами, теплыми
и ласковыми, как утреннее молоко и моими поступками,
резкими и колкими, будто августовская роса, что выпадает
из сентябрьских туманов
Я не знаю где граница между светлыми днями, в которых
спокойствие мудрости пробивает броню равнодушия
и терпкими сумерками полными отчаяния и бессилия
остановить Колесо Белки
Я не знаю где граница между каплями крови, стекающими
в Бокал Времени и маками папоротника, который цветёт
разв год, на Иванов День, приход которого никто не знает.
Я не знаю где граница между моей силой и моей немощью.
Я не знаю где граница между завтрашним поступком
и вчерашней мечтой.
Я не знаю где предел, поэтому чувствую безграничность
островка ковыля, среди распаханной степи…
Грустные любовники
Г.А. и В. Л.
Грустные любовники
пять двоек и пять единичек в дате
Лохматый пес с влажным носом
пляж
осень
одетые в свитера лежат
босые
слушают море
их двое
и море
Нить невидимого пульса
как будто одного
Они слушают море, как сердце
и слышат
он её а она его
одинокие любовники
По разные стороны берега моря
возможно
А возможно на расстоянии
барабанной дроби сердца
Девочка
Девочка
длинношеяя, словно серна,
Несла яйца
в красном фартучке.
И заворожённые
встревоженной
невинностью,
Светлели
хмурые лица людей,
уступавших ей
дорогу.
«Девочка в голубом платьице…»
Девочка в голубом платьице
Несет тяжелое, трухлявое ведро,
Наполненное дождем из тех мест,
Из тех водосточных труб,
Что не проронили ни одной слезы за снегом.
Куда идешь, сквозь амплитуду сердечных таяний?
А над ней громоздкий и ржавый маятник солнца,
И во всех карманах весны балет мотыльков.
Большое бородатое дерево берет из рук ведро.
Декабрьский вечер
Внезапно серый вечер постарел,
Край неба розовый во тьме растаял…
Свет теплых жёлтых фонарей
Напился мглистого тумана.
Вечерний звон утонул в небесах.
Туман и звезды – неповторимое творенье!
Качаясь на ветвях-весах,
На руки тополя улёгся ветер.
Размокший декабрь забавляться привык:
То снег, то дождь, а то тепла вдоволь,
И полная луна, словно Божий лик,
В молочно-золотом ореоле.
На горизонте, что под ночь распух,
Застряли серые облака-снеговозы…
Расстегнув лёгонький тулуп,
Зима уходит в поле звать морозы.
А я уже дома и топлю плиту…
У меня шоколадка есть к чаю…
И капает печаль в чашечку пустую…
Ты знаешь, как тебя мне не хватает…
Детство
В детство воспоминание тропку стелет,
где мечтательно спят нескошенные травы,
всегда чудесами дышит земля
и вечное небо, нежно-голубое.
Впитываю сердцем песню источника,
который почки лет моих питал,
к нему память мысленно пришла,
чтобы на будущее восстановить силы.
Мамочку родную, в счастье молодую
позову вновь, сквозь седое настоящее,
в молитвах к ней припаду
и в очередной раз попрошу благословения.
«Дивный на вкус вечер. Похожий на виноград…»
Дивный на вкус вечер. Похожий на виноград
У меня мгновение багряное в глазах.
Удары крови по венам. Я не слушаю их советов.
Я боюсь молчать. А виноват совсем не страх.
Виноваты секунды, что тикают на взгляд в сторону
Где на стенах нет картин.
Художники виноваты. Одна стена совсем оголена.
Три другие – более скромны. Их одела наша тень.
Ярко. Очень ярко зажигаешь папиросу
Только сама не зажигаешь – отдаёшь мне.
Я просто принимаю её губами до утра,
А потом будет Солнце. И нам не нужны штучные огни.
Детство
Детство – чистое, непорочное…
Ты, так далеко!
В воспоминания погружаюсь,
Ныряю с головой в то время,
Где трепещет душа, как бабочка,
Пытаясь вылететь в неизвестность,