Вышли мы с Ляшкой на околицу. Идем.

– Подожди, Анжейка, – остановил меня лягух. Потянулся на носочках и отряхнул с моей юбки сухие листики.– А то стыдно с такой неряхой на люди выходить.

Я скоро этого жабёнка удавлю или всё-таки расцелую, чтоб наверняка в принца превратился, потом женю за мзду небольшую. Полцарства мне хватит комиссионных, но пока он мне нужен, как компас, чтобы в лесу не заблудиться.

Потащились дальше. В поле зрения появилось несколько пацанов, играющих в пыли в ножички.

– Мальчики,– откашлялась я. А они как завопят и побегут от нас:

– Кикимора! Тятька, кикимора морочить пришла!

Мы остановились, чтоб не нарваться ненароком, и стали перетаптываться в ожидании встречающей делегации с караваем и чаркой вина.

К нам навстречу потянулись взрослые с доброжелательными улыбками, но почему-то с вилами в руках. Лягух, увидев это, спрятался за мной, и стал подталкивать сзади навстречу к гостеприимным хозяевам.

– Здравствуйте, люди добрые, —начала я вежливо, – и вообще, я не кикимора, а волшебница, вылечить попробовать могу, за хлебушек и ботинки, помочь.

– Сдурела, – пинает лягух меня своей лапой.– Какой хлеб? Мяса проси.

– Лягухи мясом не питаются, а ты вообще волшебный, поэтому манну небесную кушай, —шиплю ему, а сама улыбаюсь местным обитателям.

Вот ёлки зеленые, ну какого меня занесло именно в это тело? Почему всем везёт, и они в брошенных драконами жёнах воплощаются? Имения им дают, полцарства за моральный ущерб дарят. Сиди себе восстанавливай, а тут и себя, и лягуха плотоядного прокормить надо, и от королевской рати сбежать.

– Вылечить можешь?– спросил меня мрачный детина с широкой улыбкой на добром, насупленном, заросшем кудлатой бородой лице.

Я сглотнула и кивнула.

– Ну, коли поможешь, накормим, напоим, а коли мошенницей окажешься…– он замолчал, но я сразу поняла, что даже сдавать меня не будут полиции местной, сами разберутся.

– Кот доченьки любимой заболел .Могешь помочь? Пятнашкой его кличут. Дочуня плачет.

Я вопросительно посмотрела на прячущегося за моим подолом лягуха . Он, подняв свою жабью мордашку, зашептал:

– Берись На животин тоже действует. Если с красной аурой будет— вмиг вылечится.

Почему-то вот не нравилась мне идея с лечением кота. Почему – не знаю. На аристократку я сейчас была похожа, как моль на бабочку. С синяком под глазом, в грязном мокром платье, босая, с гнездом на голове, я на самом деле больше была похожа на кикимору болотную, а таких и побить могут, сильно.

Но кушать хотелось и мне, не только лупящему сзади фамильяру, поэтому я приняла непробиваемый вид и скомандовала:

– Несите пациента.

Мысль у меня зародилась одна. Подумала, может, хватит моих медицинских способностей, чтобы откачать несчастного кота, но если что, навру что-нибудь про проклятье.

Кота принесли. Огромного, черного, размером с небольшую собаку, с белой мордой, на которой сбоку находилось черное пятнышко, по коему это животное, видимо, и получило свою кличку. Кот лежал обмякший, свесив толстые лапки.

Блин,а он не помер случайно? Не могу понять, есть у него пульс или нет, но сиял этот несчастный алым светом, как красный светофор на переезде.

Вот точно было это предостережением— не ввязывайся, Анжелка. Но эта сволочь лягух как начал лапой подпинывать и жужжатьснизу: работай давай. И нутро мое медицинское опять же прямо требует вылечить.

Положила торжественно на кота руку и возопила :

–Исправься!

Интуиция меня не подвела. Вот не надо было с ним связываться. Как я и подозревала с самого начала, этот любимец по кличке Пятнышко сдох. И теперь, переискрив, как салют в небе, эта мертвая сволочь переродилась в умертвие на толстых лапках. Вроде котик как котик, каким был – таким остался, пока глазки красным загоревшиеся не открыл и не зевнул, показав восторженной публике отросшие трехсантиметровые клыки.