Я в прошлой жизни всё сама должна была делать. Ну не было у меня широкой мужской спины, на которую я могла забраться. А тут такой кандидат, может венценосный , шею свою подставляет.

Лягух, оценив перспективы стать носильщиком моего тела, снова отпрыгнул, но неудачно, запутался гривой в кустах и заверещал как оглашенный:

– Уйди, наисправлялась уже! Не хочу я никого на руках носить!

Он испуганно забился в зарослях и зажмурил глаза, а я остановилась в шаге и задумалась.

Мечтать – это одно, а внутренняя суть – это совсем другое. И не факт, что воплощая желания, ты обретешь счастье, а не сплошное разочарование.

Ляш, видимо прочитав у меня в голове, что я передумала его обрекать на корону с обязательствами, открыл глаза и вылез из кустов, с трудом освобождая свою роскошную гриву.

Из его брюха донеслась трель.

– Я есть хочу, – заявил фамильяр, уже пришедший в свое обычное наглое состояние. – Пошли деревню какую поищем. Может ты исправишь что-нибудь, или станцуешь на худой конец, и нам за это денежку дадут, еды купим, ботинки тебе, – кивнул он на мои избитые ноги.– Иногда из твоей магии и путёвое может что получится,– он вздохнул. – Редко, правда. Например, тыква на огороде экипажем станет, чтоб селянок на балы возить, или умирающего можно исправлением вылечить полностью. Но вот во что он превратится по выздоровлению – это уже второе дело, главное – живой.

Вылечивать, значит, умею. Как и в той жизни. Настроение у меня приподнялось. Всех вылечим, все исправим.

Я иронически скривилась:

– Как прикажешь искать тех работодателей?

Ляш горделиво хмыкнул, но ничего не сказал и повел носом как собака.

– Туда,– указал он лапкой и попрыгал впереди.

И пошли мы с ним по лесу тёмному, дремучему. А я топала сзади и опять в голове писала письмо.

Второе письмо деду Морозу. Дедушке, у которого явно маразм начинался с возрастом.

«Дорогой Дедушка. Спасибо тебе конечно за лето, в которое ты меня в прямом смысле окунул, с головой. Но вообще то я имела в виду Мальдивы там, или Таиланд И за то что волшебницей сделал благодарствую конечно. Но пардон, я хотела волшебника в голубом вертолете, который мою жизнь в сказку превратил, а не самой в сказке и с магией бракованной очутиться . В общем надеюсь, ты меня понял, и больше у нас с тобой недопонимания не случится. Твоя Анжела, то есть уже Анжи.»

Узел моих волос вконец развалился, и они стали цепляться, за всё что можно. Косу заплести? Так завязать нечем.

Сорвала я на ходу несколько веток поровнее, снова волосы кое-как в узел собрала и укрепила это съехавшее на бок творение прутиками. Жаб мой оглянулся, заметив, что я отстала, да как заржет, будто он и не лягух совсем, а жеребец.

– Ну, у тебя и видок, Анжейка. Веточки с листиками из головы растут, под глазом синяк наливается,– красавица!

Так вот что у меня под левым глазом тянет. Ляшка сам поставил мне лапой фингал, да еще и ухмыляется.

– Знаешь, говорю, как бабушка моя маленькая с дружками в деревне развлекались летом?

Лягух насторожился, но любопытство взяло своё, и он вопросительно кивнул.

– Жаб особо вредных ловили, в задницу соломинку вставляли и надували, как шарик.

Надо было видеть, какой ужас пронесся в глубоких лягушачьих глазах:

– Твоя бабушка была извергом,– он порылся в моей памяти, – Бабой-Ягой настоящей.

Я кивнула:

– Вот и говорю, что гены у меня плохие, на всякие дела неправедные пойти могу.

Ляш вредничать прекратил и запрыгал дальше. На самом деле внешним видом он особо от меня не отличался. В листиках весь, в травинках, теперь его в рекламе ручного пылесоса надо было снимать.

Потянуло дымком, и скоро деревья расступились, и перед нами выросла небольшая деревушка. Мирно паслись лошадки и овечки. Лаяли вездесущие собаки и забористо перекрикивались петухи.