Лягух замер в позе ласточки и задумался, глядя на меня:

–Хм, да. Этот момент я упустил как-то. Что исправить предстоит – не знаю . А исправители – это такие маги, с которыми связываться никто не хочел потому что сила у них бракованная. Исправляли так, что и не рад будешь.

Я грустно хмыкнула:

– Чует мое сердце, что я со своими тупо сформулированными желаниями,– вспомнила я свое феерическое висение над Невой, – умудрилась получить его магию?

Лягух сглотнул, обошел меня кругом, настороженно всматриваясь внутрь меня, любимой:

– Вот не хотелось бы. Только как проверить?

– Да проще простого, – я, не задумавшись, сделала то, о чем завопили внутри меня магические инстинкты,– дотронулась до фамильяра рукой и выкрикнула: – Исправить.

Лягух не успевший даже пискнуть, превратился в светящийся шар.

Когда магическое пламя исчезло, я, хлопая глазами, уставилась на творение своих рук.

Ёлки зеленые! Разве такое в природе встречается?

Лягух так и остался лягухом, только…

Во-первых, раз в десять вырос и был мне теперь по колено. Весить к тому же стал, я прикинула на глаз, килограмм не меньше десяти. Чрезвычайно накачанный, откормленный лягух, который теперь будет прыгать пешком. Я такого на руках точно не утащу.

Во-вторых, он оброс белой пушистой шерстью. Причём на теле она была короткая, а на голове напоминала гриву льва, которая белоснежной волной спускалась до земли.

Онемевший Ляша в растерянности осматривал свои лапы, пушистое пузико, глянул куда-то между ног, потом ощупал голову.

– Ты чё наделала, криворукая? – Наконец у него открылся дар речи. – Ты в кого меня превратила?

Я честно от такой наглости обомлела. Из склизкого зеленого доходяги я превратила его в пышущее здоровьем земноводное, с такой роскошной шевелюрой, хоть на рекламу шампуней отправляй, а он меня еще и поносит.

– Всё-таки оказалась ты исправителем- мудрителем,– обреченно пробормотал лягух и тяжело вздохнул.– А я надеялся, что меня как фамильяра минует чаша сия, ан нет. Ой беда, беда! С такими хозяйками, как ты, долго и счастливо не живут. Не повезло мне, однако. Еще и мою хрустальную мечту растоптала.

Я посмотрела недоуменно на свои руки и спросила:

– Ты мне можешь по-человечески всё объяснить?

Ляшка тяжело вздохнул, сорвал растущий рядом лопух, положил лист на землю и усадил на него свою пушистую попу:

– В тебе проснулась магия исправителя сути. У тех, кто аурой алой пылает, есть три состояния: внутренняя суть, о которой ты можешь и не догадываться, внешняя, что ты есть сейчас, и третье – кем ты себя представляешь. Самое обидное – что настоящая внутренняя суть не факт, что совпадает с напридуманной.

Ты что думаешь, я не страдал от своей внешности? Думаешь, ты одна ко мне приставала, почему я такой зеленый и склизкий? Да, все кому не лень! – Лягух пустил длинную тягучую слезу с соплёй. Высморкался в лопушок и продолжил.

– И, конечно, мечтал я стать таким принцем, например. А оказывается, моёвнутреннее Я —вот какое, – и он указал лапкой на себя: – белый и пушистый, а не королевич вовсе. Вот лучше бы ты меня не исправляла. Я бы холил надежду, что найдется та, которая поцелуем превратит меня в прекрасного принца, – опять разнюнился Ляшка.

Мне даже стыдно стало.

– Ну ,хочешь, я тебя поцелую? – пожалела я лягуха. Я всегда жалостливая была. На мне, говорили, в больнице все больные ездили.

Бедный волшебный зверь даже отпрыгнул в сторону:

– Анжейка, ты чего?

– Да я исправить хочу, может, ты от поцелуя истинной любви в принца превратишься и женишься на мне, и будешь уже ты меня на руках носить и защищать, – поднялась я с пня и решительно направилась в сторону своего фамильяра.– Давай, может получится.