Поющая нестройная процессия обогнула холм и влилась в другую, шедшую с противоположного конца деревни. Так два ручья, столкнувшись, образуют реку побольше. Впереди пылал огромный костёр – наверное, самый большой, что Рэй доводилось видеть. Человеческая река двинулась к нему, заколыхалась и, распавшись, оплела костер широким ровным кругом.

В центре круга их уже ждали. Рэй, заботливо вытолкнутая в первый ряд, разглядела у костра каменную стелу в человеческий рост с изображением жуткого существа. Изогнутый костяной хребет без кожи, длинные руки, голый улыбающийся череп, увенчанный головой аллигатора – таким майя видели своего покровителя.

Моего покровителя, с дрожью подумала Рэй, если верить календарю майя. Она считала себя католичкой, отмечала Рождество и День благодарения, однако всегда воспринимала религию скорее как важнейший культурный феномен, чем как свод непреложных истин. В конце концов, она была человеком науки. Но сейчас, стоя в толпе индейцев, чествующих своего бога, она ощутила, как ей невольно передается всеобщая атмосфера благоговения и страха. Того, что испытывают перед лицом смерти.

Рядом со стелой высилась неподвижная, облачённая в длинную юбку фигура шамана. Чёрную деревянную маску на его лице покрывали трещины, выкрашенные кроваво-красным, а голову венчал высокий убор из перьев. «‎Что это за птица? – заинтересовалась Рэй, любуясь мягким, бархатным оперением. – Сова?»

Чёрно-серебристые волосы шамана свободно спадали на плечи, а голые руки и грудь покрывали ровные ряды татуировок. За алыми прорезями глаз Рэй предсказуемо узнала Ашкия. Рядом с ним стоял молодой индеец с маленьким инструментом, похожим на тамбурин, и не отрывал благоговейного взгляда от стелы.

Стоило Ашкию поднять руку, как голоса стихли и на поляне повисла торжественная тишина.

– Братья и сёстры, – заговорил индеец. – Прошлый год выдался непростым – мир вокруг меняется всё стремительней, и боги чутки к этим переменам. Наша задача – следовать их воле и хранить наши традиции согласно священным заветам предков. Пока мы чтим их, боги сильны и оберегают нас. Время великого владыки Ах-Альпуха – ночь, его компаньон – сова, его сила – кровь. А милость его – величайший дар, ниспосланный свыше. И сегодня, в полнолуние, мы чтим нашего покровителя и благодарим за подаренную мудрость. Да будет славен и силён владыка на долгие века!

Он вновь вскинул руку, и юноша рядом с ним принялся размеренно бить в тамбурин. Толпа взорвалась криками и замолотила по земле палками в такт ударам. «‎Ах-ток****, да здравствует Ах-ток!» – слышалось отовсюду.

Рэй во все глаза смотрела, как из толпы почтительно выступает фигура, таща за собой курчавого ягнёнка. Тот отчаянно упирался и блеял, пытаясь скинуть верёвку, но куда ему было тягаться с человеком?

– Нет… – прошептала Рэй, не в силах пошевелиться, чтобы остановить это. Никто не обратил на неё внимания.

Второй человек шагнул вперёд и с поклоном протянул Ашкию дымящуюся чашу. Тот взял её в руки и осушил в несколько больших глотков. Когда он вернул пустую чашу, на его лице читалась невыразимая мука, словно выпитый отвар причинял ему боль.

С минуту он стоял с закрытыми глазами, покачиваясь из стороны в сторону. Затем извлёк из складок одежды длинную тонкую иглу и, повернувшись, окунул её в костёр. Подождав, пока та немного остынет, стянул свою маску, демонстрируя лицо. Оно тоже походило на маску: вся верхняя половина была чёрной, а нижняя – белой. Шаман разинул рот, высунул язык и быстрым отточенным движением проткнул его насквозь.

Хлынула кровь. Ягнёнок жалобно заблеял.