Дверь в избу оказалась незапертой, так что и стучать не пришлось. Когда я вошёл в избу, дядя Вик стоял на коленях перед большим листом ватмана и что-то отмерял циркулем. А по полу разбросаны листы с разными математическими вычислениями.

– Поешь там на кухне, – сказал дядя Вик, глянув на меня кое-как мельком, словно расстались мы с ним всего полчаса назад.

Я поел гречневой каши с тушенкой, выпил бокал чая и подошёл к Вику, чтобы переброситься хотя бы парой слов, но не тут-то было. Дядя решительно показал мне на диван в тесной каморке, дескать, ложись и не мешай работать. Пришлось подчиниться. В избе тихо, только ходики чуть слышно стучат – так-так, так-так… И дальний стрекот мотоцикла припозднившегося путешественника – тд-д-д, тд-д-д… Всё дальше и дальше…

Когда я проснулся, дядя Вик стоял перед ватманом всё в той же позе и часто чесал циркулем затылок.

– Доброе утро, дядя Викентий, – улыбнулся я родственнику, ожидая ответного радушия, ответом мне стал лёгкий кивок в сторону кухни.

– Ешь там…

Пришлось идти есть. Отзавтракав бутербродами, я попытался ещё раз поговорить с дядей, но опять без особого успеха. После этакой неудачи мне стало малость грустно и захотелось уйти поскорее куда глаза глядят. Глаза поглядели на дверь и я пошёл на улицу. А на улице радостно. Погода разгулялась. Утреннее солнце весёлое и ласковое. От красоты летнего утра дух захватывает.

Как я уже говорил – изба дяди Вика стояла третьей с края, а у крайней избы толпился народ. Мне стало интересно и я пошёл к народу, благо увидел там знакомые лица.

– Тётя Оля, – тронул я за локоть стоявшую чуть поодаль от толпы возле куста бузины пожилую женщину, – чего тут у вас?

– Витёк, – чуть обернувшись, сразу же узнала меня старушка и обрадовалась, – ты как тут?

– К дяде Викентию в гости приехал.

– К чудику?

– К нему.

– Ночью что ли?

– Ночью. А что тут у вас за волнение?

– Короеда нашего убили, – стала креститься тётя Оля. – Царство ему небесное…

– Кого? – не сразу понял я ответ на свой спрос.

– Вовку Филькина. Историка. Всё чего-то он выискивал, вынюхивал, вот и донюхался. Жил бы спокойно да детишек уму-разуму учил, а он клады начал искать. Вот и доискался…

– Витька, ты что ли? – подошли к нам ещё два моих старинных знакомых: Сеня и Веня.

Два местных прощелыги в пиджаках на голое тело – гроза незапертых сараев и прочих хозяйственных построек. К моей персоне они тоже подвалили с целью чем-то поживиться, а потому, торопливо поинтересовавшись – когда и зачем я приехал, сразу приступили к делу – попросили денег взаймы. Настойчиво попросили: сперва слёзно, а потом к слезам примешались кое-какие намёки на угрозы. Так себе угрозы, но стало понятно, что односельчане скоро не отвяжутся да и дух от них здорово мешал наслаждаться утренним деревенским воздухом. Пришлось дать им сто рублей. Дежурную сотню, какую всегда держу в кармане. Пока Сеня с Веней благодарили меня и клялись в вечной дружбе, подошёл племянник тёти Оли – Игорёк. Этот сразу сообщил, что на прошлой неделе освободился, спросил: когда я приехал и попросил денег в долг.

Тётя Оля отогнала наглого родственника, высказав пару достаточно веских нецензурных фраз, но тут её осадил вежливый голос.

– Что же ты, Ольга Васильевна богохульствуешь?

– А чего я? – сразу же засуетилась старушка. – Я ничего… Отец Евлогий… Чего я? Человек сегодня ночью только приехал, а они… Я ничего…

К нам подошёл человек в рясе. Священник. Тётя Оля принялась лобзать его руку, а я решил поближе подойти к избе, где свершилось преступление, но тут кто-то положил тяжеленую руку мне на плечо.