– Смотри, можно спрятать здесь.

– Тебе не приходило в голову, что у строителей могут быть подружки? – Индия всегда найдет повод продолжать спор.

– Конечно, – отвечает Милли через плечо, – и я уверена, они просто мечтают о твоем поношенном платье.

Она ныряет под низкие ветки, чтобы найти, куда пристроить сумки. Замечает кое-что и поворачивается к сестре.

– Эй, Инди, посмотри-ка.

Индия угрюмо подходит.

– Что?

Милли отодвигает ветку, чтобы сестра могла увидеть.

– Смотри!

В заборе зияет дыра. Судя по ее виду, ей уже несколько раз пользовались. Облетевшие листья заметены в сторону, открывая песчаную дорожку.

– О-о-о! – восклицает Индия.

– А я что говорила!

– Думаешь, можно?

– Это же наш дом, балда!

– Ну, в какой-то степени. А вдруг он охраняется? Камеры или типа того?

– Перестань, когда он в последний раз включал видеонаблюдение? Плюс у меня с собой моя студенческая карта, сможем доказать наше родство в случае чего. Идем!

Индия все еще раздумывает.

– Ой, Индия, иди на фиг. Я не собираюсь сидеть тут, как идиотка. Там есть бассейн и лежаки. Я намерена искупаться.

Она залезает в темную пещеру под кустом. Ей даже не нужно прикладывать усилия: тело комфортно проходит в расширенный перемещениями лаз. Парочка движений, немного подтянуться на локтях – и вот она уже на клумбе по другую сторону забора. Розы и азалии: простые и неприхотливые растения, которыми отец обычно украшает выставляемые на продажу дома. Достаточно сильные, чтобы выжить на скудных почвах, хотя бы до перехода земли к новому владельцу. Милли протискивается сквозь них и встает на свежеуложенном дерне на той стороне ограды.

Индия появляется секундой позже, проталкивая сумки перед собой. Раскрасневшаяся, она заползает на траву и падает на задницу. «Ничего себе!» – вырывается у нее.

Дом – стопроцентное отражение их отца, Шона. Но одновременно и нет. Стопроцентно да – потому что он выглядит как все дома, на которых зарабатывает отец; стопроцентно нет – потому что отец ни за что не стал бы жить в таком доме. Дома, в которых они проводили свое детство, всегда были старинные, полные антиквариата, с тюльпанами в вазах, как с картины голландских мастеров, всегда готовые к продаже, даже если семья жила там достаточно долго. Но Шон никогда не позволял личным предпочтениям вставать на пути у выгоды. У него всегда был наготове список современных домов без каких-либо проблем, которые можно было снести или отремонтировать, чтобы скрыть все следы прошлого. Для этого у него был целый склад мебели: непритязательная обстановка без наворотов; этакие лишенные характера дорогие вещи, которые новоиспеченные богачи, еще не уверенные в своем вкусе, покупают в проверенных магазинах. Иногда Шон продает дома с мебелью, что приносит хороший доход. Этот дом в Сэндбэнксе, популярном и желанном направлении для отдыха биржевых брокеров и цифровых миллионеров, один из таких – он выбрал его из-за местоположения и напичкал всеми удобствами, привлекающими яппи.

– О, ура! Это дом с джакузи! – говорит Индия.

Они отправляются исследовать местность, уже охладившись от одной мысли о том, что им предстоит найти. Сам дом им до лампочки. Трехэтажная бетонная коробка, выкрашенная белой краской, лоджии и раздвижные двери тут и там. Они в курсе, что двери и окна оснащены сигнализацией. Может, отец и не видит смысла в установке камер, но он точно не оставил бы дом в распоряжении сквоттеров или грабителей, любящих минималистичные интерьеры. Время для дома настанет позже, когда приедут взрослые. А пока что у них есть сад, в котором из старого – только раскидистая араукария, три комплекта мебели для патио, набор для игры в крокет и – ура! – бассейн за белым штакетником.