– У Викки день рождения, – говорит Люк.

– О, я не знала! Поздравляю!

Викки сияет. В целом она пупсик: глуповатая и добродушная, зарабатывает тем, что составляет людям красивые цветные мудборды. Мысленно я зову ее Глупышка Виктория – когда вообще о ней думаю. Она точно не Нарцисс, ведь они предвкушают свой день рождения, думая о том, что в этот раз – в этот раз точно! – они будут в центре внимания, осыпанные всеми желанными подарками. А в сам день рождения они ведут себя просто как козлы, каждой своей порой излучают разочарование в окружающих, таят обиду на тех, кто слег дома с простудой или работает допоздна. Я нащупываю у себя на запястье один из серебряных браслетов, которые массово скупаю на сезонных распродажах одного дизайнера в Саутфилдс. Из них получаются отличные подарки; люди думают, что они дороже, чем есть на самом деле.

– Вот. – Я снимаю браслет. – Прости, если бы я знала, я бы приготовила что-то нормальное.

Она выглядит изумленной. Это милый браслетик, простой и блестящий. Я думаю, он стоил фунтов пять.

– О нет, я не могу его принять, – говорит она.

– Нет, пожалуйста. И прости, что это не какая-нибудь нормальная цацка.

– Но… – Она смотрит на меня своими огромными карими глазами. – Это прекрасная цацка. Она же твоя!

– А теперь твоя, – твердо говорю я и вкладываю браслет ей в ладонь, после чего она снова сияет и надевает его на запястье.

Викки крутит рукой, ловя браслетом свет. Я вытаскиваю сигареты и прикуриваю. Пепельница переполнена. Я наклоняюсь к соседнему столику и меняю ее на другую. Викки улыбается мне, будто видит меня впервые. Удивительно, как можно завести лучшего друга с помощью дешевой ювелирки.

Беседа продолжается. Похмелья, премьеры, праздники. Сэм пытается дразнить меня по поводу Иисуса, с котором я вчера перепихнулась. «У него же был пучок?» – спрашивает он. «Нет, я бы никогда не переспала с парнем, который носит пучок. Я что, какая-нибудь девка из Шордича?» И все смеются. Люк путешествовал дикарем по Таиланду. Говорит, там прекрасные пляжи, а вечеринки под полной луной все такие же крутые, как и раньше. «О, тебе нужно съездить в Мозамбик, – замечает люто выглядящая австралийская девица по имени Гайя или Ефросинья (или какое она там вытащила случайное имя из шляпы). – У них там отпадные вечеринки». На ней повязанный на манер тюрбана шарф и множество серег. Такое ощущение, что она возникла откуда-то из 1990-х, провалившись в дыру в пространственно-временном континууме. «А там разве не война или что?» – спрашивает кто-то. «Да, но она закончилась, и теперь все хотят только тусоваться, – отвечает она. – Забавно, сколько радости могут чувствовать люди, у которых ничего нет. Я спала на пляже. Ты должен доказать минам, что ты их не боишься».

Шизотипичка. Без сомнения. Возможно, от малярии она защищается гомеопатией.

Я допиваю напиток и заказываю еще два, когда Сэм говорит, что идет к бару. Даю ему двадцать фунтов, потому что именно столько в баре типа такого стоят две порции, даже учитывая окончание бушевавшей рецессии.

Софи поворачивается ко мне и понижает голос:

– Прочитала о твоем отце. Мне так жаль. Ты в порядке?

– Нормально, – отвечаю я.

– Ну, потому что… Я представляю, как бы себя чувствовала я…

– Ну, ты не я, – вырывается у меня. Черт, Камилла, не очень-то вежливо с твоей стороны. Хотя… Люди всегда хотят знать о моей семье и почти всегда – просто чтобы посплетничать. Окей, возможно, я Параноик. Но хотя бы не Обсессивно-Компульсивная, как моя сестра.

– Прости, – добавляю я. – Я просто не хочу это обсуждать, ок?

– Окей, – говорит она. – Но если тебе будет нужно… ну, ты знаешь. Я рядом.