Если бы Николай, который в это время сидел в обнимку с любимой женой, обсуждая, куда они воткнут детскую кроватку в их малюсенькой однокомнатной квартирке, мог услышать ответ своей хозяйки, он бы непременно чертыхнулся.

Тот, кого журналисты за ухищренные и дерзкие повадки в преследовании несмышленых жертв прозвали уличным койотом, не выносил полнолуния. Когда янтарным блином мерцающая луна злобно вглядывалась в окна и наблюдала за ним, он задергивал шторы. Но и это не помогало. Ее ледяные, колющие острыми иголками лучи все равно проникали внутрь него. Будоражили и гнали из дома. И каждый раз невыносимо разламывалась голова и наваливалась глубинная и безысходная тоска.

Мужчина скрючился на кровати, сжав виски ладонями. Застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом спустил босые ноги, нащупал тапки и поплелся за лекарством. Не найдя в шкафчике нужного препарата, налил водки. Залпом выпил и, опершись рукой на стену, застыл в неудобной позе. Не дождавшись ожидаемого результата, принялся наскоро одеваться. И уже через пять минут вышел из своего, доставшегося по наследству от деда, комфортабельного жилья, которое было у него не единственным. Два остальных, съемных предназначались для иных целей.

В дежурной аптеке он по рецепту купил давно опробованный и хорошо помогающий антидепрессант. Проглотил пару таблеток и побрел опустевшими, скверно освещенными переулками куда глаза глядят.

Настроение его постепенно менялось, и совсем скоро головная боль отступила. А после того, как он неожиданно для себя оказался возле здания, где сегодня упустил по глупости белокурого мальчугана, – не учел служебный выход, – омерзительное желтое существо, зависшее на небе и представляющееся ему нахохленной, свирепой птицей, его уже не очень беспокоило.

– Вот тебе, дохлая канарейка, – подняв кверху голову, мужчина показал фигу и, чтобы окончательно избавиться от «слежки», повернул в сторону парка.

Пренебрегая посыпанными гравием дорожками, ступил на травку и, получив удовольствие от податливого и чуть слышно шуршащего под ногами покрытия, принялся праздно прогуливаться между деревьями. Ссутулившийся, отрешенный, что-то бормочущий себе под нос.

– Дяденька, дай закурить, – неожиданно материализовавшаяся перед ним троица нагло преградила дорогу. Тусклый фонарь, торчащий на ближайшей аллее, обозначил в крепком кулаке одного из попрошаек увесистую биту.

– Сначала табачку, затем кошелек, – очнувшись от раздумий и нисколько не удивившись, словно сомнамбула, монотонно произнес мужчина. Ухмыльнулся: – А вам, ребятки, в черепушки ваши убогие не приходит, почему одинокий человек слоняется ночью меж березовых насаждений? Может быть, ему это для чего-то нужно? Например, снять душевное напряжение, изувечить кого-нибудь.

Он осторожно огляделся вокруг и заговорщицки прошептал:

– Да я на канарейку плевал, так неужели мне вас, сопливых сучат, пугаться? – перебирая пальцами, поманил к себе обескураженных от его «канарейки» парней. Рассмеялся: – Ни х… вы у меня не получите. Ясно? А теперь давай, налетай гуртом!

Лучше бы они не откликнулись на его призыв. Все произошло молниеносно. Негодяи даже не успели осознать, каким образом оказались раскиданными по земле, а их устрашающее оружие очутилось в руках у не получившего ни царапины мужика.

– Поднимайтесь. Но медленно. И не говорите, что больно. Боль – штука относительная. К тому же у каждого индивидуальный порог чувствительности. А вообще-то нужно спортом заниматься. Бицепсы развивать. – Победитель закинул бейсбольный атрибут в кусты, согнул локоть и для наглядности, как заправский бодибилдер