– Обхохочешься. – Инесса откинула голову назад, помассировала шею: – Всех распустила, буквально всех. – Она постучала по стеклу напольного аквариума, вытянутого вверх в форме свечи, и тотчас пара неончиков, раздвинув сине-зеленые водоросли, подплыла и уставилась на ее палец: – Да, рыбы мои золотые? Особенно Виталия Денисовича, посмевшего предаваться в салоне любовным утехам. По-моему, в клинике Муратовой он ведет себя более достойно. Ох, я и забыла: она же меня сегодня зачем-то разыскивала! Ну-ка, Коля, включи автоответчик. Там, наверняка, от нее послание.

Дина Самойловна была единственной, кто с непреодолимой жаждой общения настойчиво искал неуловимую Полякову. Если, конечно, не считать тягостного сопения живописца с попранной мужской гордостью. Впрочем, возможно, это был и не он. Иногда до некоторых возлюбленных Инессы Эдуардовны не сразу доходило, несмотря на озвучивание, что они получили отставку.

– Привет, конспираторша. Куда подевалась? Очередной цейтнот или, – пронеси нас, боженька, – от налоговой прячешься? Шучу, Инночка. Мы с тобой девушки во всех отношениях кристально чистые и бояться нам некого. Мне твоя секретарша поведала, будто ты за городом шикарные руины приобрела и торопишься уладить формальности. Поздравляю. Рада за тебя. Выходит, скоро будем обмывать? Только умоляю, не в твоем занюханном «Емеле» – ресторане для лапотников! Теперь к делу. Я тебе недавно про ясновидящую рассказывала. Пелагею. Баба серьезная, прорваться к ней невероятно сложно. Но я договорилась. Короче, завтра в шесть утра встречаемся на площади Калинина. Она там живет. Если дома появишься не заполночь, перезвони. Я подскажу, как одеться и что взять в качестве презента. Денег Пелагея не берет.

– Ну, опять очередной заскок. То мы от хиромантии без ума, то непременно нужно записаться в клуб развития сенсорики, теперь откопала второго Мессинга15 в юбке. А несчастная Полякова должна за компанию разделять пристрастия заполошной подруги и находиться рядом. Что за напасть!

– Я не врубился: зачем в такую рань? К тому же в выходной день. Эта Пелагея, точняком, вольтонутая. Во сколько же вам, Инесса Эдуардовна, надо встать, чтобы успеть привести себя в порядок, позавтракать и еще минут сорок трястись до площади?

– Зато Дине Самойловне близко. Да ты, Коля, не возмущайся. Я все равно не поеду. Не верю я в эти пророчества.

– А я думаю, поедете. Госпожа Муратова, – мягкая и пушистая, – умеет своего добиться. Вы же ей ни разу, ни в чем не отказали! Даже эксклюзивный набор женьшеневых гелей, врученный лично вам на последнем конкурсе стилистов, и тот выцыганила. И не совестно! Она ведь вами, Инесса Эдуардовна, постоянно манипулирует. И завидует. Вы слышали, каким тоном, – телохранитель показал на компактную приставку к телефонному аппарату, – она произнесла «поздравляю» и «рада за тебя»? Будто змея прошипела.

– Молодой человек, что-то ты много о себе возомнил. Психолога изображаешь. Маленький еще, чтобы разбираться в женской дружбе. А набор, – Инесса загадочно улыбнулась: – ерунда, пустяковая компенсация за понесенный моральный ущерб.

– Гениально! Лихо вы оценили маститого художника, с которым Дина Самойловна по неосторожности вас познакомила. А в итоге: ни себе ни людям. Впрочем, мне вашу Муратову не жалко.

– Коля, не суй нос, куда не следует. Держи дистанцию. Не уподобляйся вездесущему доктору Чворову. Это тебя – бывшего десантника совершенно не украшает. Ну, разве я не права: распустились донельзя! Не пора ли тебе, мой смышленый опекун, топать к родному очагу? Тебя жена беременная ждет. И спи спокойно. Ни к какой ясновидящей я не поеду.