Лоза… Дикое растение тянулось к дому прямо из черного зева леса. Голову тут же наполнили дурные мысли. Множество мелких странностей пытались собраться в единую логичную конструкцию, но ничего не получалось. Раз за разом Тася возвращалась к старой легенде, где такая же лоза утянула несчастную женщину, навеки похоронив его в пепелище ведьминской лачуги. Снова и снова в памяти всплывали картинки бабушки, окуривавшей дом, страх и непонимание в отцовских глазах. И тот дурной сон, по пробуждении от которого Тася нашла лозу и в своей кровати.

С опаской переступив лозу, Тася трижды перекрестила ее, тряхнула головой и помчала за процессией, уже отошедшей на приличное расстояние.

Домой возвращались уже затемно. Скорбящая родня долго прощалась с погибшим и еще дольше оттаскивала от заколоченного гроба мать мальчика. Под конец у женщины случилась настоящая истерика, из-за которой она, убитая горем, даже порывалась прыгнуть в яму следом. Благо, общими усилиями ее удалось немного успокоить, но вернуться в свой пустой дом ни она, ни ее муж не смогли, решив пока пожить у родни на другом краю деревни.

В доме свет уже не горел – бабушка с братьями, похоже, легли спать, не дожидаясь их возвращения. Родители, измотанные морально и физически, последовать их примеру не спешили. Нужно сначала успокоиться и дать мыслям устаканиться, а потому они зажгли небольшую лампу в общей комнате, молча усевшись за стол с привычными пряжей и деревянными фигурками.

Тася же отчего-то усталости не чувствовала совершенно. Подгоняемая тревогой, она буквально не могла усидеть на месте, а потому, не найдя ничего лучше, отправилась во двор – проверить зверье и заодно охладить голову. Под притихшим, но нескончаемым дождем она бродила по залитым водой тропинкам, уже несколько раз обойдя дом по кругу, но разум все никак не хотел угомониться.

В конце концов она вновь пришла под свое окно. Опершись на стену, она молча смотрела вдаль, в темный дикий лес, вглубь которого старались не заходить даже опытные охотники. Сквозь тучи на небе проглядывал бледный свет луны, высеребривая тонкие ветки, будто тянувшиеся к дому девушки.

Тася опустила взгляд и усмехнулась. Такое чувство, будто она сходит с ума.

Холодные капли дождя, подсвеченные редкими лунными лучами, вдруг застыли прямо в воздухе, закрутились, сжимаясь и светлея. Девушка напряглась и, не сводя взгляда с невиданного действа, медленно по стенке поползла к крыльцу, словно оно могло ее спасти, укрыть от злобной нечисти. Всего пара мгновений, сотни брызг отлетели в стороны, и перед Тасей во всем своем ужасающем великолепии предстал призрак. Белый, как простыня, едва-едва напоминавший женщину силуэт. Он был так близко, что девушка ощущала исходивший от него холод.

Тася вскрикнула и отскочила назад, но, поскользнувшись, рухнула в грязь. Широко раскрыв глаза, она скулила, как побитый щенок, и отползала все дальше.

Но призрак даже не пошевелился. Он стоял на месте, в этот раз не издавая ни звука, и лишь переводил взгляд с Таси на землю перед собой и обратно. Словно явился только за тем, чтобы сказать: «Вы следующие».

С веранды послышались торопливые шаги, и призрак, склонив голову набок, исчез, растворившись в каплях дождя. На улицу выбежала мама и тут же бросилась к Тасе, все еще сидевшей в грязи с ужасом в глазах. Женщина подхватила ее под руку, пытаясь поднять, но Тася, напротив, лишь притянула ее ближе к себе и прошептала:

– Мама… Я видела ее. Я видела Плакальщицу, – не в силах скрыть дрожь, она пальцем показала на место, где только что был призрак.