Боже… я остался единственным нормальным среди психов. Теперь он видел все иначе, и присоединяться к играм мистера Берна, Эрика Берна, он не собирался. Да и какие игры, когда глаза горели, как в первый раз?

Взаправду, что-то незримое заполняло комнату. Нет, никто фекалиями не мазал стены – это обычно по пятницам; никто никого не душил и, в принципе, со стороны можно было бы принять окружающих за обычный вагон в метрополитене. Если не учитывать странную одежду.

Казалось бы, остановись любой вагон метро в тоннеле больше, чем на приличное время, и начнется подобное. Каждый скрывался в своем коконе. Кто бормотал, кто напевал под нос, кто пританцовывал… Главное, чтобы без масштаба, размаха и шума.

В тихий час разрешали заниматься своими делами, но только если тихо. На то он и «тихий». А свои дела тут ценились, ведь только они отвлекали от хаоса в голове. Тихие же дела только в это время не вызывали «Подозрений» в белых халатах, с крупными плечами и большими руками.

Почему-то эти Подозрения преимущественно имели тупорылое строение черепа, как на картинках про дарвиновскую теорию эволюции человека. Они очень напоминали предпоследний, а то и предпредпоследний вид человекоподных с высокими лбами и массивными челюстями.

Не то чтобы Янис ощущал себя выше психов, но теперь он чувствовал ответственность за свое поведение. Нормален ли тот, кто осознанно сковывает себя и продолжает делать вид, что он взрослый, серьезный, такой же, как и все, точнее большинство, даже оставаясь с собой наедине? По факту, в его желаниях и побуждениях ничего не изменилось, лишь градус угла восприятия. Он стал прямым. Точнее, отныне считал себя таковым. Ни намека на тупой овощной угол, ни предпосылок острого – агрессивного.

– Эй, псссс, симпатяга, — раздался сзади нежный, но поставленный женский голос, — не оборачивайся, слышишь? Ты из «белых» или «красных»? Нет же! Хорошо, так. Делай вид, что меня нет рядом, и тогда… и тогда, возможно, нас не заметят стены этих комнат. Мы не вызовем «Подозрений».

Янис вздрогнул. Видно он так глубоко задумался, что совсем забыл второе правило тихого часа – не бездействовать. Если хочешь спать – место тебе в палате, а тут в общем помещении, со стороны «белых» бездействие воспринимается как готовящийся план, со стороны «красных» же – лишний предлог растолкать, чтобы проверить, не овощ ли ты.

«Белыми» называли тех пациентов, что «стучат» на тебя, наговаривают и сомневаются в твоих намерениях. «Красными» называли забияк, тех, кто высматривал к кому бы прилипнуть, надоесть, с кем бы поделиться собственным безумием. У «белых» безумия было слишком мало, чтобы развлечься самим, у «красных» – напротив перебор, чтобы не поделиться. Если ты, опять-таки, конечно, не овощ. Овощи не вызывают подозрений пока смирно сидят на грядке.

Овощей тут любили по-всякому использовать. Некоторых даже применяли как мебель. В последнее время Янис частенько был на счету вешалки для Подозрений и ведром, которое необходимо пнуть в конце дня какому-нибудь «Красному». «Белые» же совсем потеряли к нему интерес.

– Слушай… — начал Янис, но не успел развернуться – мягкие стройные пальчики схватили его голову по бокам.

– Ого, ничего себе! Откуда в этом коровнике такой вкусный бекон взялся? – некто постучал его по затылку и кажется, оттянул за уши. – Ты начинаешь думать. Не думай. Безумцы только наблюдают, просят прощения у невидимых зверей, ловят сигналы, избивают себя несуществующими проблемами и смеются истерически озорным смехом. Ты кстати надел мех?

– Руса, блин! – выпалил Янис из подсознания и только после того, как произнес имя, вспомнил и названного им человека. Как будто имя было паролем к папке с данными.