Справа от него кто-то ловил воображаемых бабочек, вместо сачка используя трусы. Слева же, совсем рядом с ним, женщина с сильно очерченными скулами. Впалость ее щек никак не сочеталась с ее массивным тазом. Она сдувала с ладони кучку перьев, видимо добытых из подушки:

– Лети, лепесток, через тотальный контроль, мировой терроризм, глобальный кризис, упадок нравственности, загнившую культуру, потребительское общество, пустые обещания, лживые речи, мимолетные чувства; найди настоящего человека и передай, что он не один. Лети лепесток…

Но Яниса интересовал другой персонаж, который в дальнем углу у тумбочки строил из таблеток башню и увлеченно вел беседу с самим собой. Янис подкрался со спины и прислушался:

– Мммм… Что ты делаешь?

– Я строю башню.

– Зачем это?

– Не знаю… или не помню. Не помню, не знаю я или не помню.

– В чем смысл тогда? Зачем продолжаешь, если нет причин?

– Как раз, поэтому и продолжаю, ведь нет причин останавливаться.

– Странный ты. Не по-хорошему и не по-плохому, а по-странному.

– Вздор. Раньше ведь были причины, должны были быть. Но теперь мне просто интересно, сколько она выдержит. Она давно должна была рухнуть. Еще несколько сот этажей тому назад, где-то там, я сильно напортачил, ну и продолжил в том же духе портачить.

– И то верно.

– До жути досадно. Я, наверное, единственный строитель своей утопии, который ждет, когда она развалится.

– Почему же?

– Понимаешь, сотню этажей ниже я ведь на самом деле старался, не на шутку, всерьез, многим жертвовал, и что выходит? Зазря? Мог сразу кое-как. Все равно ничего бы не изменилось. Стоит, зараза, и хоть бы хны!

– Ну, не скажи, может все дело в фундаменте? Ты заложил качественный фундамент, да такой, что башня, помимо других правильных этажей, выдерживает и твои косяки.

– На что мне этот фундамент, когда я хочу начать все сначала?

– Тогда брось башню или разрушь.

– Если брошу, она навсегда останется где-то на горизонте, будет маячить, напоминая мне о том, что я не закончил, о том, каким я был. А если разрушу, боюсь, больше ничего нового, кроме как горки камней, не построю.

– А может, тебе достаточно и горки?

– А может, мне лучше прекратить разговаривать с самим собой?

– Может… еще подумаешь?

– …

– Ты ведь несерьезно это?

– …

– Давай найдем компромисс. Пожалуйста.

– …

– Не молчи. Прошу.

– …

– Наступит время и тебе будет стыдно. Тогда ты заговоришь с самим собой, но к этому времени там уже никого не будет.

– Это он верно, — как бы случайно натолкнувшись на тумбочку около болезненного, вставил Янис, что-то упало в карман его халата, а сам он вразвалочку скрылся из виду.

Врываться в чужое безумие – чревато черепно-мозговой, но хвост вроде не увязался. Янис нащупал флакончик, поднял к лампе и рассмотрел.

Прозрачная жидкость, срок годности норм, хм… название не разобрать, но зато четко ясно, что глазные. Самое то!

Глазные яблоки жгло. Первая капля сразу же дала шанс на будущее. Приятное скольжение раствора по роговице – и глаз как новенький свежесмазанный поршень. Во второй глаз с первого раза не попал – стекло по щеке, но в итоге справился. Флакон был наполовину пуст или наполовину полон – это уже, каким глазом посмотреть. Например, если он смотрел левым, то видел больше пустоты, даже в том, в чем содержания казалось много, правый же был более позитивен и обрекал пустоту в форму, наделяя даже пробку смыслом.

Крепко-накрепко закрутив крышку и запрятав в халат капли, Янис вышел в центр комнаты. Руки в карманах. Глазами он быстро проштудировал окрестности, стараясь ни на ком не задерживать взгляда, не проявлять интерес, не привлекать лишнего внимания.