И вот вопрос, который я хочу вам задать: вы, мой дорогой читатель, вы лично сейчас в концлагере? В тюрьме? Радует ли вас хоть что-то из того, что вам предстоит сегодня, когда вы просыпаетесь утром? Конечно, есть в мире люди, которым точно хуже, чем вам, и которые выгорают гораздо больше, чем вы. Но даже если вы хотите помочь кому-то другому и начали читать эту книгу не ради себя, помните: помочь выгорающему человеку может только человек, который дружит с самим собой настолько, что в тюрьме себя не оставит.

Причиной невозможности убрать у выгорающего стрессовый фактор является начало выгорания, или первая его стадия, – энтузиазм. Стресс начинается со страха, тревоги, иногда паники. Выгорание начинается с подъема, надежд и энтузиазма. Вспомните, как начиналось ваше. Сделайте паузу в чтении книги и восстановите в памяти, как это было.

● Если это была работа – как вам ее предложили или как вы ее нашли? Если это был бизнес – как возникла первая идея? Как вы приняли решение начать?

● Что вы рассчитывали изменить в своей жизни, начиная бизнес или новую работу?

● Энтузиазм – это всегда большие надежды. На что надеялись вы и что случилось с этими надеждами? Какие из них удалось реализовать, какие не оправдались, а реализацию каких вы все еще ждете?

Главный секрет выгорания в том, что человек тратит на работу или другое дело больше, чем получает обратно. Вклады выше дивидендов длительное время. Логика выгорающего обычно такая:

➾ большие надежды ➾ первый опыт, который говорит, что надежды под вопросом ➾ отказ признать крушение надежд ➾ если постараюсь получше, то все получится ➾ снова отдача ниже, чем ожидалось, и меньше, чем было вложено ➾ идея, что надо сжать зубы и еще постараться.

И так далее.

И, возможно, кто-то из вас спросит: а как узнать, отдача выше или ниже? В главе 4 мы будем подробно говорить о чувствах, но пока скажу главное: чувства не врут. Если вы чувствуете разочарование, даже легкое, или раздражение – значит, отдача ниже. Если вы чувствуете благодарность – значит, отдача выше.

Работа оказалась для Глеба приятным сюрпризом.

В школе он чувствовал себя ущербным. Отличника из него не получалось, все время что-то шло не так, и было совершенно непонятно, как сделать, чтобы было так. Началось, наверное, все с почерка и кривых букв, но не ладились и точные науки, и вообще все науки не ладились. Для самого Глеба школа была каким-то бессмысленным местом: повторять рассказанную кем-то версию событий столетней или тысячелетней давности, понимая, что это только версия и было все, конечно же, не так, казалось глупым. Считать орехи, площади фигур, скорость, время и расстояния велосипедистов казалось бессмысленным. Переживать за результаты контрольных, которые не могли повлиять на что-то принципиально, казалось странным. В начальной школе мама нервничала, злилась и даже как-то отвесила ему подзатыльник. Отец пытался вникнуть и помочь, но тоже достаточно быстро терял терпение и бросал это дело. В первом классе Глебу казалось, что он испортил все. Семейный уют его детства, размеренное, теплое течение его жизни обрушилось и сменилось напряжением, появившимся в семье вместе со школой. Это было ужасно. Ужасной была школа: он чувствовал там себя натужно, нужно было делать вид, что ты подчиняешься и стараешься, и совершенно невозможно было вписаться в эту систему с ее странными правилами. Это было так непохоже на обволакивающую негой любви и заботы жизнь, к которой он привык дома.

Детство он провел с бабушкой, папиной мамой, которая сидела с ним, пока родители были на работе. Бабушка приходила утром, когда Глеб еще спал, начинала шуршать на кухне кастрюлями, готовила завтрак. Потом они часто неспешно шли в магазин. Продукты, из которых бабушка готовила обеды и ужины, были в холодильнике, этим занимались отец и мама. Но бабушке всегда не хватало какой-то детали: особенных специй, специального сорта риса или томатной пасты. Бабушка готовила по настроению, поэтому, чего сегодня не будет хватать, можно было понять, только когда появлялось меню на день, а оно всегда появлялось после завтрака.