Закатываю глаза. Он еще долго припоминал мне тот массаж. Ведь никаких мыслей про эротичность моей затеи не было. Я действительно хотела сделать ему массаж. Самое интересное, он не расстроился. Мы потом еще долго смеялись, когда Глеб мне все рассказал. Долго целовались, непозволительно долго. Всегда нравилось это делать.

А потом в машине снова тишина. Глеб резко погрустнел и в мою сторону больше не поглядывал. Он думал о чем-то своем. Мне бы спросить, продолжить тему. Но я просто снова смотрю в окно. Проносятся леса, поля, какие-то деревеньки. А через несколько километров мы приблизились к Москве.

Между нами уже ничего нет. Только воспоминания, которые со временем забудутся. Их смогут вытеснить другие, более важные, более сильные, более новые.

Мистер М говорит, что человеку можно внушить какое-то воспоминание, историю, где он принимал непосредственное участие, и он со временем начнет думать, что это было так на самом деле. То есть в память можно врезать фрагмент, который и не существовал вовсе, но человек будет уверен, что это с ним произошло. Может, и нам внушили те хорошие моменты, о которых мы якобы сейчас вспоминаем. А на самом деле их и не было. Ведь те полгода, которые мы провели с Глебом вместе, как отдельной островок моей жизни.

Но сидящий по левую руку от меня Глеб говорит об обратном. Все это было. И это правда.

Даже не заметила, как Глеб уже подъехал к моему дому. На часах полдень, а ощущение, что день заканчивается. Нет сил уже ни на что. И мне первый раз в своей жизни не хочется танцевать и исполнять роли. Хочется побыть просто Милой.

Выхожу из машины молча, не забыв прихватить свою сумку. Глеб остался сидеть на водительском кресле. Он даже не заглушил двигатель. Торопится?

А может, стоит пригласить его на чай? Нелепое желание показаться гостеприимной.

Это замешательство между нами, когда взгляд начинает бегать в разные стороны, пытаясь зацепиться за что-то, за любую мысль, что просто растянет минуты.

Пару секунд, и мы зависли. Его глаза грустные, морщинки кажутся заметнее, а на губах нет улыбки. Всматриваюсь в них. Для чего? Что я хочу там увидеть и рассмотреть?

А потом Глеб выключает мотор и выходит.

- Я провожу, - забирает у меня сумку и идет в сторону подъезда.

Я желаю, чтобы он делал это не из чувства долга или вежливости, а потому что хочет этого. И молча позволяю ему взять из рук сумку и идти следом. Здесь каких-то несколько метров. И мы в молчании доходим и до подъезда, и до лифта. Так же поднимаемся на мой этаж. Я долго ищу ключи, они будто специально спрятались от меня. Глеб ухмыляется, а мне хочется улыбнуться ему в ответ.

- Я ждал, - дверь наконец-то открыта. Один шаг - и нас снова разделят, - что ты позвонишь.

Глеб берет мою свободную руку и смотрит на нее. Голос такой же грустный, как и глаза. А еще уставший. Наши разговоры и из него вытянули силы. Плохо не только мне, но и ему. Наши воспоминания болезненны для обоих.

- А я ждала тебя.

- Жалко, что поздно мы поговорили.

- Думаешь, это что-то изменило бы?

- Не люблю сослагательное наклонение.

Снова молчим. Уходить и закрывать дверь не спешу. Между нами будто натянулась невидимая ниточка. Закрыться, значит, порвать ее. А я так не хочу.

Я вижу, что Глеб не собирается отпускать меня и мою руку. Или не хочет. Сейчас уже ничего не понимаю. Искушение велико просто подойти чуть ближе и коснуться его, разгладить эти морщинки, очертить линию губ.

- Пока, Мила.

- Пока. Глеб.

Дверь еще не закрылась, там осталась небольшая щель.

- Я никогда не жалел, что женился на тебе. И план твой был офигенным.