Я оглядываю - сквозняк что ли?

Вижу, что Полина уже вооружилась феном и смотрит на меня со значением. Я понимаю, что нужно заканчивать.

- Ну всё, Дэн, мне пора. Пока!

- Ты так и не сказала, что за конкурс, - торопливо произносит он, пока я не нажала на завершение вызова, но все равно сохраняет в голосе насмешливые нотки.

- Парикмахерский, - отвечаю и, оборвав звонок, вздыхаю: - Давай, мучительница, включай свое шумовое оружие.

6. Глава 6 Чемпионат

И снова сцена.

Снова этот невыносимо яркий, режущий глаза свет софитов.

Снова отсчет времени. Уже не таймером на телефоне, а по команде распорядителя конкурса.

Снова суматоха, мандраж, гул голосов и работающих фенов.

Снова передо мной большое зеркало с номером участника, прикрепленным в правом верхнем углу. Но я стараюсь в него не смотреть. Я не нравлюсь себе в этом броском конкурсном макияже. В нем я выгляжу старше и как-то вульгарно.

- Эффектно, провокационно, - не согласилась с моей формулировкой опытный визажист Настя.

- Проститутошно, - поддержала мою оценку Полина. - Но придется тебе потерпеть - такие тут стандарты.

Длинные и густые накладные ресницы Полина сдула феном еще в начале вычесывания прически к первой номинации. Точнее, сдула она одну, с левого глаза, но когда время заканчивается, мастер не имеет право касаться модели, за это снимают баллы, поэтому исправить ничего уже было нельзя. Она успела лишь рывком оторвать вторую ресницу и упорхнула за кулисы. А мне во время часового хождения судей от модели к модели мало того, что пришлось сидеть в застывшей позе, которую мы тоже репетировали - на кончике стула с разведенными ногами, одна рука на колене, другая на талии, - так еще и смотреть строго вверх, опустив голову. Чтобы скрыть отсутствие у себя ресниц. Иначе видок у меня был жутковатый.

К выходу на вторую номинацию Настя вернула мне ресницы, в этот раз клея не пожалев. И пока они, к счастью, держатся.

- Время? - спрашивает напряженно Полина.

- Три минуты, - отвечаю, опустив взгляд на телефон в свободной от губки руке.

Они пролетают быстро, и над сценой раздается "Время истекло. Всем мастерам отойти от своих моделей".

- Ни пуха, - говорит мне Полина и, растянув губы в фальшивой улыбке, напоминает, что следующие полтора часа я должна улыбаться.

Столько время мне улыбку на лице не удержать, поэтому для себя решаю, что буду улыбаться исключительно когда меня снимают и в поле зрения появляются судьи. В остальное время буду сохранять позу, но не улыбку. Иначе к концу судейства она все равно сползет с лица, и будет только хуже.

Это тяжкое испытание, наконец, подходит к концу. И я знаю, что меня ждет еще одно - демонстрационное дефиле по наспех сооруженному между рядами кресел от сцены до середины зала подиуму. На нем странное покрытие - собранное, как пазл, из небольших мягких квадратов, и проходя по нему после повседневной прически, я цеплялась за стыки каблуками.

Сейчас же ситуацию усугубляет то, что на мне длинное вечернее - типа бального - платье, и туфли с чужой ноги. Своих белых шпилек у меня не нашлось, а черные не подходили под цвет платья, и пришлось взять подходящие Алискины. Но ее нога на размер больше, и мы натолкали в носок ваты. Я была резко против, упрашивала Полину оставить черные, ведь под платьем их будет не видно, зато я смогу нормально ходить. Но она осталась непреклонной, и мне пришлось согласиться. Не отказываться же от участия на финишной прямой. Я не могла так подвести директрису. Да и Полину тоже, с которой за почти неделю мы почти подружились.

Но теперь, после двухчасового сидения в чужих туфлях я просто не чувствую ног и запоздало осознаю, что мне следовало быть настойчивее. Все тело затекло, и я чувствую себя Пиноккио. Деревянной, нескладной, на полусогнутых ногах. Такой я в ужасе выхожу на подиум.