«Никакого вреда твоему здоровью не будет причинено», – эти слова почему-то не успокаивали. Виктор был уверен, что ему будет больно и неприятно. Школьные времена закончились, и теперь он – лошара, у которое есть кличка, и который покорно принимает оскорбления и подзатыльники от элиты.

– На колени, – приказал Крис.

Виктор подчинился. Он успокаивал себя, что всё будет хорошо, но страх не отступал. Толща слёз застлала глаза. Вот он стоит на коленях перед незнакомыми людьми, слово которых способно раздавать его, как навозного жука. Такого унижения Виктор никогда не испытывал.

– Стань на колени перед колодками! – рявкнул Крис, и зал взорвался хохотом.

Ноги Виктора окончательно онемели, и он не нашёл сил принять вертикальное положение. Виктор на четвереньках подполз к букве «Н». Зрители были в восторге.

Крис подтолкнул Виктора к колодкам. Теперь шея Виктора лежала в округлом вырезе перекладины, а руки беспомощно висели на ней. Крис завершил конструкцию последней доской, самой уродливой и самой бракованной.

Теперь Виктор не мог пошевелиться. Локти и шея надёжно зафиксированы в отверстиях, вырезанных в досках. Зрители ржали, как лошади, но Виктор мог видеть только каменный пол. Он несколько раз попытался поднять голову, но доски держали шею слишком крепко. Теперь Виктор был частью буквы «Н», хотя сомневался, что сооружённая Крисом конструкция имеет какое-то сходство с буквой «Н».

Реконструкция колодок… Какие ещё сюрпризы ожидают парня, желавшего получить высокооплачиваемую работу?! Виктор боялся об этом думать. Мочевой пузырь скрутило.

– Крис, Крис… – застонал Виктор.

– Что случилось?

– Я хочу в туалет, – прошептал Виктор.

Зал снова взорвался. Слёзы вырвались из глаз. Виктор надеялся, что никто не заметит двух мокрых полос на щеках. Мочевой пузырь пульсировал, грозясь разорваться.

– В колодках нет специального приспособления для туалета, поэтому придётся справлять нужду в штаны, – ответил Крис, когда зрители стихли.

Он сказал это нарочно громко, и зал опять расхохотался. Виктору хотелось верить, что Крис шутит, но интуиция подсказывала, что ответ более чем серьёзен. Виктору придётся не только стоять на коленях, но и мочиться под себя, слушая насмешки мажоров, чьи толстые задницы свисают с деревянных лавок. Как назло, физиологическому желанию было плевать на окружающих и их мнение. Организм требовал облегчения, и Виктор не мог ему противостоять. Тёплая жидкость потекла по ляжкам, вероятно, оставляя за собой мокрые следы, которые не могут остаться незамеченными.

– Итак, наш узник справил естественную нужду, – объявил Крис.

Хохот оглушил Виктора. Крис был не прав. Они не сработаются.

Виктор не знал, сколько прошло времени после заключения в колодки. Конечности затекли. Голова закружилась. Казалось, ещё немного, и он выплюнет вместе с блевотиной собственные внутренности. Из зала слышался хохот. Виктор пытался понять, что сильнее веселит зрителей: его беспомощность или выпитое спиртное, но боялся найти правильный ответ.

Звери… Звери в людском обличии. Именно дикие животные окружали его. Одни звери наслаждались мучениями человека, а другие – зарабатывали на этом. Кем же был Виктор? Наверное, тоже зверем, только не кровожадным, а загнанным и забитым, терпеливо выносящим издевательства в надежде, что современные инквизиторы сжалятся над ним.

Новый тошнотворный комок подкатил к горлу. Виктор задержал дыхание, а потом сглотнул. Тошнота отступила. Виктор знал, что это ненадолго. Жутко хотелось пить. Никогда утро не было таким недосягаемым.

Люди – самые жестокие существа, но человек замечает эту истину, когда жестокость ему подобных касается его самого. Если человек причиняет боль другому, собственная жестокость его не заботит. Единственное, чего хочется, так это унизить слабого как можно сильнее, раздавить его в прямом и переносном смысле. Кто-кто, а Виктор хорошо знал правило жестокости.