– Но…

– Ма, ну я понимаю, что ты выросла с Катериной, знаю, что не можешь, но так надо! Понимаешь? Надо. Ну послужит в святовитской9 дружине пяток лет, с него не убудет.

– Влада, я поклялась на могиле…

– Мама! Ты поклялась своему дяде и двоюродной сестре, что не оставишь Данияра в беде! Ты не клялась, что будешь потворствовать его выходкам. Ты не клялась выкупать его долги! Ты не клялась каждые две седмицы вытягивать его из зад…

– ВЛАДА! – громыхнула маменька.

– Ну! Вот видишь! – скопировала маму, сложив руки на груди. – Мне и Ратмиру, ты готова была вымыть рот с мылом, за малейшее сквернословие. А представь Ратмира в такой же ситуации, как у Даньки сейчас?

– Да я ему голову оторву! – опять рявкнула маменька.

– Да что ты? А ничего, что братишка уже, отслужил в дружине, закончил академию, женился, и ждёт прибавления в семействе! Ах, да! Ещё и работает с отцом! А Данияр? Он что? Так и будет чужеядом10 сидеть?! Да если бы не папа, он бы всё содержание уже размотал! Слава Роду, деда завет11 оставил! А то и вовсе бы нишь12 стал!

– Не стал бы! Не стал! Он просто горюет! И не может прийти в себя!

– Да ладно?! Серьёзно?! Вот так сильно горюет, что по игорным домам шляется, и кобелирует напропалую уже шишову кучу лет?!

– Знаете что, барышня?! – упёрла руки в бока маменька. – А ну-ка…

– Ой! – раздался от двери тонкий женский голосок. – А вы тут что? Ссоритесь?

Мы с маменькой синхронно повернули головы в сторону двери, и так же синхронно заулыбались.

– Ну что ты, Милечка! – вскочила маменька. – Дорогая, ну кто ссорится? Нет конечно! Пф-ф! так ерунда. Дай я тебя поцелую.

Уф… Милёна вовремя, как всегда. Милёна. Ну что за красота-то?! Копна солнечно-рыжих кудрей, бездонные васильковые глазищи, россыпь веснушек на тоненьком носике, добрая и ласковая улыбка, и вся такая хрупкая, как крылатая мавочка13. Вот уж чудо, вот уж диво. Ясная, светлая, милая, как зоренька. Оно и не удивительно, только такие и становились волховицами богини Лели. Богини весны, молодости, легкости, любви. И все волховицы, как одна, на вечно молодую Лелю похожи, не внешне, нет, сутью. Они покровительствуют девушкам до замужества, оберегают от глупостей, да ошибок и помогают обрести искреннюю любовь. Как уж братец смог уговорить такую чудную девушку, стать его женой не знаю, но факт остаётся фактом. Жена. А жена волховица – это что сказочная Берегиня! А как уж любят они друг друга… Эх!

– Милечка, ну ты как? – квочкой квохтала маменька. – Что врачи говорят?

– Ну какие врачи? Сроку-то всего второй месяц. И всё хорошо.

– Милечка, я переживаю, ты вон какая тоненькая, а Ратька, тот ещё тур14.

– Всё хорошо, не переживайте, – ласково улыбнулась Милёна. – Так о чём спор-то?

– Да ну, – махнула рукой я. – Ну какой спор? Решаем вот, определять Данияра в дружину али нет.

– Дружина – это хорошо, – радостно закивала Милёна. – Только в стрибожью.

– Лётчики? – матушкина брови взметнулись к волосам.

– Да-да. Я как-то слышала, Данияр и Ратмир, обсуждали ассов из пятой дружины Стрибога15. Так у Данияра так глаза горели, так горели!

– Хм… – задумалась маменька, и подошла к окошку. – Лётчик…

Пока матушка думать и размышлять изволила, я молча приложила руку к груди, и беззвучно шептала благодарности Милёне. На что мне махнули рукой – «мол, не беспокойся, всё хорошо». А маменька посветлела челом, стянула ленту с волос и растрепала свою гриву.

– Лебёдушки мои, пойду-ка я переоденусь к чаю, – выдала свою лучшую улыбку нам маменька, и была такова.

– Я не знаю, как ты это делаешь, но ты чудо, ниспосланное нам Богами! – чмокнула в щёчку Милёну. – Ещё бы пару минут, и всё.