***

– Па-а-ап?

– А? – вынырнул из прошлого отец.

– Там тебя ждут…

– Да-да… задумался… – потёр переносицу папа. – Ты к нам присоединишься?

– Нет, – качнула головой. – К маме пойду.

– Да-да… конечно, сходи. И это… ну ты сама, знаешь, – помахал в воздухе кистью папа.

– Я поняла.

Ага, как же, задумался он. Усмехнулась в след выходящему из кабинета отцу. Видно же было что вспоминал он о той Земле. Страшной и непонятной. Историю отца знали не многие, и даже с нами он делился неохотно. С тех самых пор, как он очутился в нашем мире, прошло больше пятидесяти лет. И сейчас, Богдан Александрович Гордеев, не потерявшийся во времени чудак, а великий ученый. Алмазный король! Именно ему Русь обязана Якутскими алмазами. Хоть он и морщился каждый раз, когда ему об этом говорили. Да, он геолог, да в России об этих алмазах не слышал только глухой. Но на Руси-то не слышали. И знать не знали, что там такие залежи. Тайга и тайга. На Руси много чего есть. А благодаря папе теперь и знаменитые алмазы. Он почти десять лет не вылезал из тайги. А в Якутской тайге ой как много всего. Якутия – край несметных богатств, которыми щедро одарили ее Боги. Велики богатства ее недр – алмазы, золото, серебро, олово, уголь, нефть, газ… Крупнейший сырьевой регион Руси, единственный в мире, в недрах которого находится вся таблица Менделеева. За огромный вклад в развитие Руси папе даже хотели пожаловать боярство… и пожаловали, он конечно хотел отказаться, да деда Добрыня не дал. Ещё и парочку рудников ему посоветовал просить…

– Доброе утро, барышня, – не отрываясь от полировки мебели шепнула горничная Марьяна.

– Доброе-доброе. Как там? – шепнула в ответ.

– Только-только затихло.

– Уф-ф-ф… Ну, я пошла, – резко распахнула двери лимонной гостиной.

Если вы, услышав фразу «госпожа изволит музицировать в лимонной гостиной», представили себе этакую утончённую даму в кринолине и кружевах, сидящую за пианино в комнате, оббитой желтыми обоями, пф-ф-ф! спешу разочаровать. Гостиная самая обычная, лимонная она потому, как только там прижилось и растёт в своё удовольствие маменькино лимонное дерево. А так комната в стиле старого петровского классицизма (папа по привычке называет это викторианским стилем) с белыми стенами, темным паркетным полом, стандартным камином, книжными полками, массивными креслами, диваном и столом. Большими окнами, убранными в летящую и легкую кисею, коврами, подушками, пледами, и чаромедийным8 центром. И нет никакой дамочки в кринолине и кружевах. А есть, посреди этого уголка спокойствия, огромная барабанная установка, за которой сидит раскрасневшаяся от усилий, с горящими гневом голубыми глазами, убранными в обычный хвост золотыми волосами, в майке и каких-то безразмерных шароварах, красивая статная женщина.

– Привет, ма. Музицируем?

– Уже доложили? – отбросила палочки маменька.

– Ма-а-а-м…

– Ну что? Что «мам»? Я уже почти тридцать лет, как твоя мама! – сложила руки на шикарной груди маменька. – А ты? Ты когда, станешь?

– А что я? Что это сразу я? Вон. У тебя Миля есть!

– Миля – невестка. А ты дочь!

– Маменька, позвольте вам напомнить, для того чтобы радовать вас долгожданными внуками, я должна мужем обзавестись.

– Вот! А ты?!

– А у меня работа…

– Вот именно! Работа! Эта твоя работа!

– Ма-а-а-а… не начинай, – зыркнула я глазами. – Я тут ни при чём. Не стоит валить с больной головы на здоровую. И отец абсолютно прав! Данияр взрослый мужик! Мам, ему полста скоро! Да, деда Добрыня его сам бы прибил! И тётя Катя, ещё бы добавила!

– Влада! Но так нельзя! Мы же…

– Мам, папе было тридцать, когда он остался один. Совсем один! А тебе сколько? Столько же?