– Ты прям интеллект! Будь проще…

И он сделал несколько быстрых и резких движений рукой – взмахнул вверх, выпрямив ладонь, резко опустил её вниз, и «чпокнул» губами.

Дед испуганно посмотрел на Слона.

– Не, нельзя. У меня заказчик серьёзный. Если что не так – штрафанёт по полной.

– Да ведь не узнает…

И мужичок снова замахал руками, изображая закапывание ямы землёй.

– Не-не, не надо. Заказчик – такой тип… Захочет – докопается. В прямом и совершенно непосредственном смысле этого слова. Лучше по-хорошему. Мы уж договорились. Да, дедуль? Не подведешь?

– Слушай, давай кончай уже! Что за болтовня? – дергался маленький.

– Эх! – задумался Слон. – Тут же, если по-хорошему, на два нуля, то повозиться надо. А мужики рассердятся, что я долго, – горячее без меня стынет. Побьют ещё…

– Ха! Побьют! Да закопают враз!

– Ну и порядки у вас тут! – покачал головой Дед.

– Дедунь, не обидишься, если подождешь немного, а? Я тебе крышку после обеда прихвачу. Ну и всё остальное – тогда же соответственно. А ты пока полежи, попривыкай. Тебя здесь никто не тронет, не бойся… Ладушки?

– Чего-то с обедом вы припозднились.

– По ночам работаем, биоритмы сместились.

– Что ли работы много?

– Хватает. Мы ж по всей округе, а то и подале, если подвернётся. Так что на жизнь хватает, за что твоим, так сказать, коллегам спасибо большое и Царствия небесного.

Дед вздохнул, поскрёб подметками туфель по верёвкам и полез во гроб.

– Помоги-ка, – кивнул он махонькому.

Мужики подхватили Деда с обеих сторон, не грубо вовсе, а так, словно держали драгоценность неимоверную, словно саму душу дедову подвели к переправе в мир иной.

Домовина пришлась впору, чуть с запасом даже.

– На вырост пойдет, – усмехнулся Дед, припомнив сына.

Вроде бы и пошутил, а голос ни капли не весёлый.

– Накинь-ка, – мужичок взялся за белое покрывало, – надует.

– Не надо, – повел Дед рукой. – Я ещё не до конца помер.

– Дедунь, я тебя всё-таки прикрою, – отобрав покрывало у мужичка, наклонился Слон к Деду, – а то если там дождь, или ещё чего… Не упрямься…

Дед закрыл глаза и замолк.

Слон аккуратно, до плеч, расстелил белую тряпицу поверх стариковского тела.

– Давай, – прошептал он дебеловатому.

Они подняли крышку гроба, посмотрели на Деда и устроили её на полагающееся место…

– До свидания! – послышался из-под крышки то ли ею, то ли печалью приглушённый, старческий голосок.

– Да уж когда-нибудь свидимся, это точно! – заржал махонький.

– Нехорошо, Михалыч, над старостью смеяться. Сам такой скоро будешь, коли доживёшь, – сказал Слон махонькому и постучал кулаком по гробу. – Дедунь, мы пошли. Ну, в общем, договорились. Подождёшь, ладно?

– Да ладно, ладно, идите уже…

– Идём…

Мужики отошли, но Слон вдруг вернулся и отодвинул крышку.

– Захочешь чего, потихоньку вылезай… Не свались только. Вон там, глянь, местечко хорошее для всяких надобностей. Вон, вон, глянь…

– Да ладно, разберусь… – проворчал старик, не поднимаясь с ложа.

– Я тебя не буду совсем закрывать, так оставлю… Может, и тебе горяченького прихватить? А то принесли бы…

– Да нет… Спасибо, ребята, заботливые вы…

– Ну, всё, ушли мы…

Дед лежал тихо, с закрытыми глазами, и чудилось ему, что спит он в деревянной своей младенческой люльке, выставленной во двор, и где-то вдалеке слышны голоса. Наверное, бабы у колодца… Ветер прошумел в изголовье, тут же стих на шепоток, выскользнув через дощатый край; и вот уже в соседнем дворе, обежав сад, сбросил несколько груш… Сон, не сон, но и впрямь обернуло Деда чем-то лёгким, невидимо-невесомым, и сам для себя он стал невесомым и несуществующим…