Эти противопоставления: литература против журналистики, жречество против бизнеса и торговли, высокое искусство против коммерческого производства, литературная классика против статей-однодневок – все это кажется таким знакомым. С одной стороны, они оглядываются на романтические представления об авторе с его природным талантом, художественными страданиями, жреческим призванием и служением читателю, с другой – призывают к новому разграничению между высоким и популярным искусством, одиноким артистом и успешным буржуазным профессионалом, джойсовским творцом из «Портрета художника в юности» и писакой из New Grub Street Гиссинга. Они, похоже, также коррелируют с двумя принципами иерархизации, предложенными Бурдье в анализе поля литературы во Франции XIX века:
…гетерономным принципом, который благоприятствует тем, кто экономически и политически доминирует в поле (например, «буржуазному искусству»); и автономным принципом (например, «искусством для искусства»), который его сторонники из тех, кто обладает меньшим специфическим капиталом, как правило, связывают с некоторой независимостью от экономических условий. Во временном провале они видят знак избранничества, а в успехе – признак компромисса116.
Тем не менее, несмотря на всю очевидность сходства, я хочу остановиться на дискуссии 1880–1890‑х годов, чтобы понять ее не в простых бинарных оппозициях, а во всей сложности и полноте и выявить ее влияние на самовосприятие авторов и их публичную самопрезентацию, особенно для женщин. Тем более что в 1880‑х литературное поле Англии не было так четко очерчено, как в теоретических моделях Бурдьеa.
По мнению Безанта, журналистика и литература – не противоположные полюса, а этапы последовательного профессионального развития. Эти формы литературного творчества не исключают друг друга, а гармонично сочетаются. В «Пере и книге» Безант описывает картину, в которой писатель или писательница одновременно занимается и журналистикой и литературой. Мужчина (или женщина, «поскольку многие женщины теперь тоже принадлежат к этой профессии») каждое утро входит в свой кабинет «так же регулярно, как адвокат в свою контору». Подобно тому, как адвокат ведет несколько дел одновременно, современный профессиональный писатель берется за разнообразные литературные задачи:
…две или три книги ожидают рецензии; рукопись ждет оценки; собственная книга ждет доработки – возможно, биография великого умершего писателя для серии; надо также дописать обещанную журналу статью, а еще статью для Национального биографического словаря; возможно, еще и незаконченный роман, которому надо уделить как минимум три часа117.
Для Безанта какие-то задачи могут быть ближе к «журналистским», другие – к «литературным» (хотя он и избегает этих терминов), но он не считает эти модели работы взаимоисключающими. И не все они относятся, если говорить словами Бурдье, к art moyen (популярному искусству), которое характеризуется подчиненным положением производителей культуры по отношению к тем, кто контролирует производство и распространяет его продукты118.
Даже Оукли, автор консервативной рецензии для Quarterly, не возражает против журналистики как таковой. Он признает, что Кольридж был «поистине великим литератором», а также «выдающимся журналистом», таким образом не отрицая, что литератор может быть одновременно и тем и другим. Не предполагает Оукли и того, что зарабатывание денег несовместимо с созданием великой литературы: «Если мы не хотим, чтобы люди умирали от голода, конечно, необходимо думать и о чеках»