Меня буквально трясло от бешенства и возмущения, но было в глазах мужчины что-то такое, что заставило меня в этот раз придержать язык за зубами. Здесь я всего лишь бесправная наложница, и вряд ли могу рассчитывать на какую-либо жалость или сочувствие с его стороны.

Сделав несколько глубоких вдохов, я покорно опустила взгляд, и недовольно выпалила:

– Мне пришлось уйти, но я не собиралась никуда бежать. В улусе происходит что-то странное. Русские наложницы мрут одна за другой, как мухи, и явно не своей смертью. Я ушла, чтобы осмотреть тело умершей девушки и понять что тут творится. Как-то не хочется стать следующей, знаешь ли…

Сказав правду, я ожидала чего угодно – очередной вспышки гнева или же прощения, но вместо этого услышала лишь гробовое молчание, повисшее тяжелой тучей между нами.

Решив, что Хан ждет продолжения рассказа, осторожно продолжила:

– Ее убили не высшие силы, Ерден. Ее убил человек. Кто-то, кому ты перешел дорогу. Тот, у кого имеется зуб на тебя.

Медленно подняв взгляд, я поняла, что мне не поверили.

– Я разберусь, – единственное, что я услышала от Хана, перед тем как он обошел меня и устремился к двери.

– Постой! – спохватилась я, сделав несколько быстрых шагов вслед за ним.

Мужчина нехотя остановился, и слегка повернул голову, тем самым позволяя понять, что слушает меня.

– У меня есть одна просьба… – осторожно начала я, – Из твоих наложниц, славянок осталось только двое, я и Настасья. Не трудно понять, что следующей погибнет кто-то из нас.

Я на мгновение замолчала, пытаясь подобрать правильные слова, а Хан приподнял брови, не понимая к чему я клоню.

– Отпусти нас. Выгони из гарема.

– Нет.

И все?! Так сразу?! Да он даже не подумал!

– Но тогда мы умрем! – раздраженно воскликнула я, пнув ногой валявшуюся у кровати подушку.

– Без моего покровительства вы умрете еще быстрее. Как только я откажусь от вас, мои воины набросятся в тот же миг. И поверь, ты не захочешь оказаться ни под одним из них. Вас будут насиловать до того момента, пока вы еще дышите, а после выбросят в поле на съедение диким зверям.

Я вздрогнула и невольно сделала шаг назад, представив те ужасы, о которых говорил Хан.

– Но ты же можешь приказать им не трогать нас. Ты же каан, они должны подчиниться, – безжизненным голосом просипела я.

На мгновение в черных глазах промелькнуло что-то, похожее на сочувствие. А может мне показалось, потому как уже через секунду мужчина довольно жестко отчеканил:

– Невозможно спасти овцу от стаи шакалов. Если бы вы были уроженками улуса, то я мог бы вернуть вас под защиту семей. Но вы для всех здесь чужие. Просто трофеи, полученные в очередной битве. Парни взбунтуются, если я не позволю им взять то, что они получили в честном бою. Лишь под моей защитой вы в безопасности, – заметив мой пришибленный вид, Хан тихо добавил, – Сейчас только ты сама представляешь для себя большую опасность. Следи за своим языком и поступками. Если не будешь расстраивать меня, то будешь жить. Это ясно?

– Ясно.

Мой ответ прозвучал грубо, даже недовольно. Но Хана он устроил.

Отвернувшись, он распахнул дверь, и перешагнув порог, вдруг произнес на ходу:

– Забыл предупредить. Я приду к тебе этой ночью. Дождись меня, не ложись спать.

Дверь захлопнулась с громким стуком. Но лично у меня сложилось впечатление, что створка ударила вовсе не по колоде, а по моей голове.

Он. Придет. Этой. Ночью. Нетрудно догадаться зачем…

Я обессиленно рухнула на постель, чувствуя себя заключенным в ожидании исполнения приговора.

У меня нет и возможности отказать ему. Хан явно намекнул, что моя жизнь напрямую зависит от послушания и повиновения.