Подумать только – диктатура пролетариата мешала коммунистам (!) строить (!!) коммунизм (!!!). Большей аномалии индивидуального и коллективного сознания в истории трудно сыскать. Общенародность, как характеристика социального устройства, как символ постепенного отмирания государства, возможна, логична, продуктивна только в бесклассовом коммунистическом будущем. В остальных случаях она представляет собой теоретическую ахинею и практическое вытеснение одной диктатуры (в нашем случае – пролетариата) другой диктатурой (в нашем случае – буржуазии).

Прелюбопытная штука. Своё буржуйское государство, свой общественный строй европейские, американские, азиатские и другие капиталисты так и называют – «общенародным», «всенародным». Даже фашисты, не скрывающие преклонения перед диктатом элиты, провозглашающие власть избранных над толпой, со времён «Майн кампф» такой режим именуют «народническим».

Лишь социалистическое государство честно идентифицирует себя как государство диктатуры пролетариата. Собственно говоря, ничем другим оно и быть не может, если только его базис и надстройка являются стопроцентно социалистическими. Маркс открыл этот закон, Ленин применил, Сталин расширил и углубил его понимание и применение. Шавки от научного коммунизма попытались облаять и оспорить гениев. Добро бы в лужу сели они сами. Вскоре в лужах и ручьях крови погибали жертвы по всей стране.

Уготованы ли ей реки крови, а миру – моря крови? Вопрос риторический. Люди запамятовали, что обе предыдущие мировые войны начинались между капиталистами. Это они постоянно собачились между собой, но не забывали бросаться и на СССР, норовя если не загрызть, то хоть искусать его.

В 1941 году Советский Союз был втянут в кровавый передел собственности между двумя основными капиталистическими блоками помимо своего желания. Подвергшийся неспровоцированному нападению, он был вынужден защищаться. Зато среди антагонистических желаний у сцепившихся друг с другом системных государств одно было единым: убить Красную империю. Действия, к счастью, не были едиными. Урок мы им преподали запоминающийся.

Кстати, СССР не был империей в научно-политическом смысле. Империя – не обязательно нечто огромное по территории. Однако обязательно – то, что с особо циничным насилием физически и/или экономически захватывает чужие земли, разными способами покоряет народы для их системной эксплуатации и последующего УНИЧТОЖЕНИЯ, как израсходованного, ставшего излишним, мешающего материала. Ещё империя – это организм, который программирует не только собственное, но и мировое развитие или, по крайней мере, вносит крупный вклад в него.

Либералы-западники возмущаются «имперским мышлением», «имперскими планами» и т. п., хотя всё зависит от идейной и материальной наполняемости этих выражений. Советских людей заставили отнекиваться и отрицать какую-либо свою связь с имперскими побуждениями. Хозяева же Запада никогда не отказывались от них; блудословие об обратном не заслуживает внимания. Впрочем, на одно недавнее хвастливое признание внимание обратим. Оно появилось в журнале «Нью-Йорк таймс мэгэзин»: «Какое ещё слово, кроме «империя» в состоянии описать то внушающее трепет чувство, в которое на наших глазах превращена Америка?» А нам как великий грех преподносится то, что советская империя была-де наследницей империи царской. Так сказать, две византийские деспотии, две тюрьмы народов.

Действительно, царская империя носила ряд признаков тюрьмы народов. При существенном уточнении. Если её называть тюрьмой, то европейские империи надо считать настоящими кладбищами народов. Как выразился один несоветский, но объективный человек, русские приходили в чужие края врагами, а вели себя как друзья, зато англичане приходили в чужие края, представляясь друзьями, а вели себя как враги.