Перестройщики и продолжатели их дела были неведомы Шекспиру. Но великим драматургом это сказано о них: переиродили Ирода!

Заметим, что основной привкус цинизма ощущается не только в неизбежной и потому извинительной финансовой оценке советской катастрофы. Он прёт из насквозь казуистического выражения «распад СССР». Ещё и ещё раз, обвиняя, заявляем: это не распад, а преднамеренное, хладнокровное убийство, не суверенизация республик, а запланированная оккупация, не демократия и даже не дерьмократия, а самая что ни на есть стопроцентная ИУДОКРАТИЯ. Та самая иудократия, которая прекрасно уживалась с закоренелыми антисемитами – германскими нацистами, поскольку они, даже совершая агрессию против западноевропейских государств, защищали капиталистический строй всей планеты. Та самая иудократия, которая была и осталась антагонистом сталинизма, поскольку он наиболее решительно приближал финал капитализма на планете, следовательно – экономическое, политическое, а в итоге картографическое исчезновение всемирного Израиля.

Если не обращать внимание на беззастенчивую демагогию немецких и еврейских нацистов, то выясняется, что их взаимопритяжение было гораздо сильнее взаимоотталкивания, ибо вызывалось родством капитализированных душ. Для пущего обмана народов они не раз прибегали к внешним признакам антисистемности, к её декору. То ловко, то неуклюже заимствовали часть нашей графической символики, слоганов, обрядности. Многие замасоненные, подконтрольные Сиону структуры, вынужденные считаться с притягательностью социалистических идей, продолжают делать то же самое. Далее мы предметно коснёмся системной связки буржуев разных национальностей вообще и нацистов в частности.

От антисталинизма огромная часть советских и зарубежных коммунистов идейно и организационно ослепла, оглохла, онемела. Он негативно отразился на народном хозяйстве, на наших нравственных и этических устоях. Дезориентировал международное рабочее, национально-освободительное движение. Вызвал разногласия и расколы практически во всех компартиях. Извратил теорию и практику антикапиталистического общественного устройства. Подвёл к черте, за которой зияла бездна военного противостояния между социалистическими странами.

Строго говоря, начиная с хрущёвщины, у нас больше не было единой КПСС. К горбачёвщине партия подошла пятью основными колоннами.

В первую колонну входил актив – искренне надеявшиеся на торжество коммунистических идеалов, но отвергавшие культ личности Сталина и сталинский (эталонный большевистский) путь. Эти были обречены на поражение по недомыслию, хотя многие добросовестно выполняли трудовые и общественные обязанности, воинский долг. Некоторые из них по-прежнему верны коммунистической идее и даже повернулись наконец лицом к Сталину. Некоторые до сих пор ничего не поняли. Некоторые ударились в религию. Некоторые влились в постсоветские ряды разноликих русских национал-патриотов.

Вторую, самую многочисленную, представлял пассив – разуверившиеся во всём, апатичные ко всему. Они были балластом, тянувшим партию на дно, одновременно служа резервом будущей контрреволюции.

Третья состояла из безусловных врагов сталинизма, быстро или медленно трансформирующихся в антисоветчиков и антикоммунистов, подчас не особенно маскирующихся. Они вредили делу социализма исподтишка и по-мелкому, но в совокупном объёме ощутимо. Густо засорены были ими парторганизации Москвы, Прибалтики, Кавказа и Средней Азии. Тут лишний раз восхитишься зоркостью и надёжностью сталинского партстроительства и содрогнёшься от убогости послесталинского.