Сталин умело выставлял себя воплощением народной воли и исторической необходимости, но его громкий политический триумф 1929–1930 годов продемонстрировал его определенную зависимость, причем не только от хороших урожаев. Его власть опиралась на Менжинского и Ягоду, руководивших работой советской тайной полиции и не находившихся с ним в тесных личных отношениях, хотя и готовых демонстрировать свою лояльность, – но мог ли Сталин быть в них уверен? Не зря же он продвигал Евдокимова. Что еще более принципиально, власть Сталина опиралась всего на четырех членов Политбюро: Молотова, Кагановича, Орджоникидзе и Ворошилова. Первые двое, похоже, не были склонны ни к малейшим колебаниям. Но можно ли было сказать такое об Орджоникидзе и Ворошилове? Если бы две эти авторитетные фигуры из Политбюро в своих действиях исходили из осознания опасного хаоса, порожденного «великим переломом» Сталина, и согласились бы с вполне обоснованной критикой, с которой выступали сталинский протеже Сырцов и протеже Орджоникидзе Ломинадзе, то они могли бы свалить Сталина. Разумеется, тогда бы встал вопрос: кем его заменить? Судя по всему, никто из фракции Сталина не считал себя ровней диктатору. И все же, что если бы они передумали? Что если бы возникли новые осложнения, но на этот раз на выручку Сталину не пришли бы ни капиталисты, торгующие передовыми технологиями, ни погода, способная обеспечить щедрый урожай?
Глава 2
Апокалипсис
С помощью обмана, клеветы и одурачивания партийных лиц, с помощью невероятных насилий и террора, под флагом борьбы за чистоту принципов большевизма и единства партии, опираясь на централизованный мощный партийный аппарат, Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры партии, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру, порвал с ленинизмом, стал на путь самого необузданного авантюризма и дикого личного произвола и поставил Советский Союз на край пропасти.
Мартемьян Рютин, функционер Коммунистической партии, август-сентябрь 1932 года [409]
Осенью 1930 года Япония пышно отмечала 25-летие победы в Русско-японской войне, воздавая почести адмиралу Того (еще не отошедшему от дел) и прочим «богам войны»; на сцене театра кабуки было воспроизведено взятие Порт-Артура. «Как отец, я рад, что двое моих сыновей погибли за императора», – объявлял в этой пьесе некий генерал, вызывая бурные аплодисменты [410]. Той же осенью, как только был собран неожиданно хороший урожай, Сталин возобновил повальную насильственную коллективизацию и депортацию кулаков