Бухарин, сыгравший ключевую роль в победе Сталина над Троцким, сам непреднамеренно приложил руку к своей демонизации Сталиным. Поводом для все более яростных нападок послужило неожиданное появление листка, изданного 23 января 1929 года ушедшим в тень троцкистским подпольем, в котором была приведена сделанная Каменевым и номинально предназначенная для Зиновьева «запись» секретной встречи Каменева с Бухариным, состоявшейся по инициативе последнего еще 11 июля 1928 года [55]. Бухарина поймали с поличным: он тайно встречался с бывшим оппозиционером и откровенничал с ним о внутрипартийных делах, в то же время в частной беседе заявив о несогласии с резолюциями июльского пленума 1928 года, составленными им самим. Этим инцидентом занялась Центральная контрольная комиссия во главе с Серго Орджоникидзе, который, хотя и был верным сталинцем, в целом неодобрительно относился к сталинским политическим вендеттам и до этого момента пытался примирить Бухарина со своим патроном. Однако в «записи», сделанной Каменевым, содержалось заявление Бухарина о том, что Орджоникидзе за глаза ругал Сталина. В свою очередь, Каменев, опять пытаясь заискивать перед Сталиным, представил письменные показания, обличительные, как и сама «запись», по отношению к Бухарину. Тот с запозданием догадался, что попал в ловушку, в то время как Сталин делал вид, что действует с большой неохотой. («Как это ни печально, приходится констатировать факт…») На первых двух объединенных заседаниях Политбюро и президиума Центральной контрольной комиссии 30 января 1929 г. Сталин осудил Бухарина вместе с его союзниками Михаилом Томским и Алексеем Рыковым, обозвав их «правоуклонистской, капитулянтской группой, ратующей не за ликвидацию капиталистических элементов города и деревни, а за их свободное развитие» [56].

Тем самым оппозиция насильственной коллективизации и принудительным хлебозаготовкам была выставлена как защита капитализма. Бухарин, Рыков и Томский составили апелляцию, в которой ссылались на «Завещание» Ленина – «с тех пор, как были написаны эти слова, эта „необъятная власть“ стала еще более „необъятной“», – но 9 февраля 1929 года под председательством Орджоникидзе партия осудила Бухарина за то, что тот встречался с Каменевым, и Рыкова с Томским за то, что те не сообщили об этом [57].

Одновременно Сталин читал составлявшиеся в ОГПУ сводки перехваченной переписки между Троцким и его сторонниками, сосланными в дальние уголки СССР: те злорадно указывали, что радикальный поворот Сталина оправдывает их давние левацкие призывы к классовой войне против кулаков и нэпманов. Сталин зачитал выдержки из этих сводок на Политбюро, которое откликнулось на его раздражение и постановило выслать Троцкого из страны [58]. Турция выдала ему визу, и 20 января Троцкий вместе с семьей и имуществом в сопровождении агентов ОГПУ отбыл из Алма-Аты. 10 февраля в Одессе Троцкого, его жену Наталью Седову и их старшего сына Льва Седова под конвоем ОГПУ тайно доставили на борт парохода «Ильич». Порт был оцеплен войсками. Других пассажиров на пароходе не было. В приказе о высылке ничего не говорилось о личном архиве Троцкого, а поскольку ОГПУ не получило четкого приказа конфисковать его, он и не был конфискован. Троцкому удалось вывезти из страны несколько ящиков документов и книг [59]. Менее чем через две недели в буржуазной прессе появились две его статьи. В статье «Как могло это случиться?» Троцкий объяснял свое поражение, признавая, что Сталин «одарен практическим смыслом, выдержкой и настойчивостью в преследовании поставленных целей», но добавляя к этому, что «политический его кругозор крайне узок. Теоретический уровень столь же примитивен. Его компилятивная книжка „Основы ленинизма“, в которой он пытался отдать дань традициям партии, кишит ученическими ошибками». «Что такое Сталин? – делал вывод Троцкий. – …наиболее выдающаяся посредственность нашей партии»