Киров, которому выпала честь закрыть дискуссию по докладу Сталина, отметил все достижения, заверив делегатов, что «основные трудности уже остались позади», но напомнив им, что нельзя ослаблять усилий. Его речь неоднократно прерывалась овациями, особенно когда он предложил, чтобы каждое слово из политического доклада Сталина было одобрено как приказ к действию. «Товарищи, десять лет тому назад мы похоронили того, кто создал нашу партию, кто создал наше пролетарское государство, – сказал Киров в заключение. – Мы, товарищи, с гордостью перед памятью Ленина можем сказать: мы эту клятву выполняем, мы эту клятву и впредь будем выполнять, потому что клятву эту дал великий стратег освобождения трудящихся нашей страны и всего мира – товарищ Сталин. (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты, горячая овация всего зала, все встают.)» [1113]

Сталин не пожелал выступать с традиционным ответом участникам дискуссии, сославшись на отсутствие каких-либо разногласий [1114]. Он объявил состав нового Центрального Комитета: 71 член и 68 кандидатов в члены. Дозволенное им число претендентов на членство в ЦК равнялось числу мест, хотя, согласно партийной традиции, делегаты могли вычеркнуть любого, кто их не устраивал. По итогам голосования 9 февраля 1934 года было учтено лишь 1059 из 1225 бюллетеней. (На предыдущем съезде свои бюллетени не подали 134 делегата с решающим голосом [1115].) Согласно официальному подсчету голосов, единогласно в ЦК были избраны лишь Калинин и Иван Кодацкий (председатель Ленинградского областного совета). Против Сталина было подано три голоса, хотя не исключено, что аппаратчики выкинули сколько-то бюллетеней, в которых он был вычеркнут. Против кандидатуры Кирова высказались четыре делегата. (На XVI съезде против Сталина, как и против Кирова, официально было подано девять голосов [1116].)

Сначала в Москве, а затем и за границей ходили слухи, что некоторые областные партийные боссы намеревались поставить вместо Сталина скромного Кирова [1117]. Лев Шаумян (г. р. 1904), редактор газеты (неофициально усыновленный Микояном), впоследствии утверждал: «У некоторых делегатов съезда… прежде всего у тех, кто хорошо помнил ленинское «Завещание», назревала мысль о том, что пришло время переместить Сталина с поста генерального секретаря на другую работу» [1118]. Однако мнение о том, что Кирова многие считали достойной заменой Сталину или что он стоял во главе фракции «умеренных», противостоявшей Сталину, противоречит фактам [1119]. Киров выглядел провинциалом в сравнении со своим предшественником во второй столице – Зиновьевым, который входил в число ближайших соратников Ленина и возглавлял Коминтерн. В то же время Киров во многом походил на Зиновьева: он был общительным человеком и бонвиваном. И все же имелась разница. «На заседаниях он ни разу ни по какому вопросу не выступал, – говорил Хрущеву о Кирове Микоян. – Молчит, и все» [1120]. Более того, выборы генерального секретаря должны были происходить не на съезде, а на проводившемся после его окончания однодневном пленуме нового ЦК. Еще одно толкование этим слухам дал делегат от Ленинграда Михаил Росляков. Как он вспоминал, «обычно речь шла о том, что партия выросла, окрепла, что сейчас в Политбюро есть люди, способные заменить и Сталина, если в этом возникнет необходимость» [1121].

Выступивший на съезде с докладом аппаратчик Ежов сообщил, что 10 % членов партии вступило в нее в годы Гражданской войны или до нее, но в то же время этому критерию соответствовало 80 % делегатов съезда. Иными словами, 1646 из 1966 делегатов стали коммунистами еще в те годы, когда партию возглавлял Ленин