Канал прокладывался со стратегической целью развития богатой полезными ископаемыми Советской Карелии и создания надежного пути между Ленинградом и Севером, но его глубина в основном была меньше 15 футов, что ограничивало его использование. Сталин якобы был разочарован каналом, который, по его словам, был «мелкий и узкий» [934]. Тем не менее этот фараоновский визит освещался в советских киножурналах. Кремленологи отмечали видную роль, которую играл в них Ягода, несмотря на то что председателем ОГПУ оставался Менжинский. Надзор за такой крупной стройкой сыграл на руку Ягоде, который получил за канал орден Ленина. На его сооружении трудилось более 126 тысяч заключенных, проделавших почти всю работу вручную, причем в ходе строительства, совершавшегося под аккомпанемент оркестров, умерло, вероятно, не менее 12 тысяч человек. Кое-кто из выживших строителей был «амнистирован» с большой помпой; прочих перевели на строительство канала Москва – Волга [935].

Тем временем девятилетняя Светлана отправилась с няней в Сочи. «Здравствуй, дорогой мой папочка! – писала она 5 августа 1933 года. – Письмо твое я получила, очень я рада, что ты мне позволил остаться здесь и ждать тебя… когда ты приедешь, ты не узнаешь меня, я очень загорела. Я каждый вечер слышу крики шакалов, жду тебя в Сочи. Целую тебя твоя Сетанка» [936]. 18 августа диктатор вместе со своим сыном Василием, Артемом и Ворошиловым отбыл на поезде в Нижний Новгород, откуда они вместе с местным партийным боссом Андреем Ждановым четыре дня плыли на пароходе «Клара Цеткин» вниз по Волге. Из Сталинграда компания по степным дорогам добралась на автомобиле до Сочи, прибыв на этот курорт 25 августа после пути длиной в 2 тысячи миль. «Лишний раз, – писал Ворошилов Енукидзе, – почувствовал всю безграничность наших пространств, все величие завоеваний пролетариата» [937], [938]. Не далее чем через час после прибытия в Сочи Сталин вместе с Ворошиловым поехал на машине в Зеленую рощу, рядом с Мацестой. На мосту Ривьера, в центре Сочи, они столкнулись с грузовиком. Было темно, и дорога была плохо видна. Охрана Сталина, ехавшая в следующем автомобиле, тут же открыла огонь. Шофер грузовика, судя по всему, пьяный, сбежал в темноте. Не ясно, насколько серьезным было столкновение, но так или иначе Сталин остался цел и невредим.

С учетом всех обстоятельств Сталин отличался поразительной выносливостью. (Согласно медицинскому отчету, в его семье наблюдались «туберкулез, сифилис, алкоголизм, наркомания, эпилепсия, душевные болезни, самоубийства, бол[езни] обмена веществ, злокачественные опухоли, заболевания желез внутренней секреции».) Это была его первая поездка на юг после смерти Нади, но в то же время третья подряд за годы голода. Сталин и его приближенные проезжали через селения, опустевшие из-за отсутствия еды и эпидемии тифа, но обращали ли они на это внимание, не известно. «Мы с Кобой побывали в одном (из 10-ти) наших конесовхозов близь г. г. Сальска и Пролетарской, – сообщал Ворошилов в том же письме Енукидзе о Ростовской области. – Тут мы видели чудеснейших коней – маток и жеребят, жеребцов и раб[очих] лошадей, видели прекрасных овец – мериносов, хорошей калмыцкой породы (красной) скот, гусей, кур, свиней. Все это хозяйство ведется очень хорошо, и степь освоена полностью». В Сочи Ворошилов поселился в «Блиновке», занимавшей второе место в рейтинге сочинских дач (там его ждала жена), но сетовал на то, что на соседних дачах живут сомнительные личности, а также на бактерии в воде и на врачей, особенно Дегтярева («Он такой же врач, как мы с тобой астрономы»). Енукидзе ответил на это (30.08.1933), что все функционеры отправились на юг одновременно и это вызвало нехватку мест. «Коба все время чувствовал себя превосходно, но вот уже четвертый день, как немного возится с зубами – беспокоят и пр.», – снова писал ему Ворошилов (07.09)