15 октября 1934 года Николаев сделал первую попытку подобраться к Кирову. Он подстерег вождя Ленинграда возле его собственного дома, но был задержан охраной.

– О! Николаев! – дружно засмеялись телохранители, которые его хорошо знали. – Решил сменить тактику? Теперь прямо на улице будешь путевку просить?! Оно правильно! В Смольном, надо записываться у секретаря, сидеть в очереди и еще не факт, что примут. На улице проще! А наган тебе зачем? Самоубийство хочешь разыграть?

Николаев показал им разрешение на оружие, и его отпустили.

01 декабря 1934 года Николаев, как всегда, свободно прошел в Смольный. В этот день вечером должно было состояться выступление Кирова в Таврическом дворце, и сотрудникам обкома выдавали бесплатные билеты (глава Ленинграда считался прекрасным оратором).

Николаев принялся бродить по кабинетам и выпрашивать себе лишний билетик. Свободные билеты, конечно, были, но ему, как обычно, отказывали.

Проходя по коридору Николаев услышал, как один из сотрудников жалуется товарищу, что имеет пару лишних билета, а подарить их некому.

– Привет! – подошел к нему Николаев. – Есть лишний билетик?

– Увы!

– Ты же только что говорил, что у тебя два билета!

– Ты куда-то шел, Николаев? Вот и иди себе дальше! Не до тебя!

Николаев вроде бы привык к тому, что его все посылают, но этот случай стал последней каплей.

– Сволочи! – с обидой думал он, сжимая кулаки. – У самих билеты куры не клюют, а мне зажали.

Как раз в этот момент он увидел идущего по коридору навстречу Кирова. Руководителя Ленинграда сопровождал всего один охранник, который отстал от него.

– А вот и моя путевочка! Сама плывет ко мне в руки! – радостно подумал Николаев, достал наган и спустил курок.

***

Когда Сталину сообщили об убийстве его друга, он немедленно выехал в Ленинград. Сразу по приезду к нему доставили Николаева, который чувствовал себя плохо: временами у него шла из-за рта пена, а глаза смотрели в одну точку.

– За что ты убил такого хорошего человека? – жестко и вместе с тем устало посмотрел на него Сталин.

– Я тебе писал! – смерил его дерзким взглядом Николаев.

– Что ты мне писал?

– Просил дать мне путевку в санаторий.

– И что я ответил? – удивился Сталин таким поворотом разговора (в этот момент он был потрясен потерей друга и мало что соображал).

– Ничего. Ноль эмоций, фунт презрения.

– Может, в канцелярии где-то затерялось?

– Три письма!? Не смеши!

– И что? Убивать надо, если тебе на письмо не ответили?

– А как ты хотел? Дал бы мне путевку, твой друг был сейчас жив.

– Странная логика!

– Нормальная логика. Если разобраться, ты сам убил своего друга!

– Я? – поразился Сталин.

– Ты! Теперь все тебя так и будут звать убийцей Кирова. Помяни мое слово.

Сталин уставился в пол, пытаясь осмыслить услышанное.

– Самое лучшее, что ты можешь сделать в такой ситуации – это дать мне путевку в санаторий в Крым на три месяца! – продолжал рассуждать Николаев.

– Чего? – поднял на него усталые глаза Сталин.

– Этим ты докажешь, что стал выше личной обиды и научился прощать врагов. Если же ты пойдешь по другому пути и попытаешься меня судить, за меня жестоко отомстят. У нас такая организация, что тебе во сне не снилось!

– Какая организация?

– Такая организация, которая не даст тебе покоя. Сотни и тысячи моих соратников будут стрелять в тебя, пока не убьют. Хоть прячься в бункере, все равно тебя достанем!

– Уведите его! – нахмурился Сталин.

Когда Николаева увели, вождь несколько минут молчал, что-то обдумывая, а затем резко повернулся к наркому НКВД Генриху Ягоде.

– Странное дело. У нас в стране действует тайная организация, а я об этом узнаю случайно от одного из террористов.