Черт, нужно обо всем поговорить с Егором. Может, у него есть какие-то соображения на этот счет.

На всякий случай я пишу другу, айтишнику, чтобы порылся в деле. Если кто-то сумел достать эти фото и видео, то можно отыскать и другие. Например, хотя бы со мной – они бы отсекли множество вопросов и поставили точку в скандальных обсуждениях. Я даже готова обнародовать свою личность во имя благой цели, потому что чувствую вину. Не должна, наверное, но чувствую. И совсем не потому, что обвиняют близкого мне человека. Скорее, я за справедливость, которой здесь и не пахнет. Егор достаточно пережил и очень немало сделал, чтобы теперь его имя обваляли в грязи какие-то сволочи, которые гонятся за наживой.

Когда мы, преодолев полуденные пробки, наконец останавливаемся у бизнес-центра, Егор встречает меня у входа. Точнее, не встречает – он просто курит в стороне, глубоко задумавшись и глядя куда-то вдаль, пока я медленно выхожу из машины и направляюсь к нему, изо всех сил оттягивая момент встречи.

Страх подбирается по спине прямо к горлу. Шаги становятся неуверенными, пальцы дрожат, отчего приходится спрятать руки в карманы. Я не должна быть здесь, я не хочу, я себе обещала, но…

Ты хочешь, не лги.

– Здравствуй, – произношу я тише, чем обычно звучит мой голос, будто в надежде, что Егор меня не услышит.

И он в то же мгновение оборачивается ко мне, на полном ходу врезаясь синим взглядом. Он пристально рассматривает меня и даже не скрывает этого, но я ведь тоже замечаю отросшую щетину на его обычно гладких скулах, залегшие тени под глазами и резко обозначившуюся морщинку между бровей, которая не исчезает, даже когда он вроде бы перестает хмуриться. Удовлетворив любопытство или что бы то ни было, Егор кивает мне, а затем бросает такое же негромкое «пошли».

И опять дурацкий лифт, в котором нечем дышать, опять тонкий запах специй и цитруса, что преследует меня, опять его белые рубашки, обтягивающие торс. Сейчас, именно в эту секунду, мысль о том, что я бы забыла Егора Сталь, просто приняв такое решение, кажется мне откровенно смешной.

«Просто» уже не получится.

Но я сумею. Точка.

– Может, ты объяснишь в двух словах, что меня ждет и зачем я понадобилась? – говорю, когда створки лифта расходятся на шестнадцатом этаже. – Ситуацию в целом я понимаю.

Я стойко выдерживаю его взгляд, в котором замечаю явное удивление. Неужели он думал, я приеду неподготовленная? Но ухмылка, следом проскользнувшая в уголках его губ, говорит, что он знал – я справляюсь.

– Ситуация слегка вышла из-под контроля, – сдержанно отвечает мне, и я понимаю, что он очень преуменьшает масштаб проблем, если вызвал меня. – Может понадобиться твоя помощь.

Он бы не стал звонить, если бы у него было другое решение. Уже поняла это за годы тишины.

Я киваю, копируя его, после молча следую за ним по коридору и заворачиваю в кабинет, где, судя по длинной табличке с золотым тиснением обитает исполнительный директор авиакомпании «Олимпия». Атмосфера слегка – и это мягко говоря – напрягает меня прямо с порога, но я повторяю себе, что должна выполнить долг и уйти. Вечером точно напьюсь. Дома. Одна. Хватит с меня приключений.

– Добрый день, – здороваюсь я с двумя незнакомыми мужчинами, которые с моим появлением сразу замолкают.

Егор не в самой дружелюбной манере представляет меня им и наоборот. Тот, что с стоит с серьезным лицом чуть в стороне, оказывается летным директором. А после озвученных приветствий в кабинете повисает неестественная тишина, даже зловещая, и я отчего-то чувствую себя во всем виноватой. Ну, по крайней мере, именно так на меня смотрят.