А так, оказывается, нельзя, спорт – это на всю жизнь.

Многие хотели узнать продолжение истории про мою собаку Орту. Вот собралась и пишу.

Орта – это ротвейлер, мы с братом уговорили папу и чудом заполучили эту бархатную красотку. Маме пришлось сдать оборону, перед обаянием мягкого плюшевого щенка мало кто может устоять.

Но это только начало истории. В процессе выяснилось, что служебным собакам требуется особое питание, физические нагрузки и дрессировка. Хорошо, что большинство вопросов взял на себя брат.

Собаки в семье живут, как в стае, и признают кого-то одного своим вожаком. Я плохо помню, кого Орта признавала. Похоже, что брата, с ним у неё проблем не было. Мама взяла на себя вопрос питания собаки, но это никак не повлияло на её статус. Орта, несмотря на кормящую руку, могла огрызнуться или даже слегка тяпнуть маму, её статус в собачьей иерархии был где-то в конце списка.

С братом Колей такого не происходило. Он хорошо изучил вопрос и вел себя правильно, давал понять собаке, кто в доме хозяин. В крайнем случае, в ход шёл «строгий» ошейник, похожий на гусеницу от игрушечного танка.

Папа почти не вникал в вопросы воспитания собаки, только иногда по-дружески трепал её за уши. Орте это нравилось, она не сопротивлялась. Папа, похоже, был вне всяких статусов.

У меня с Ортой были странные отношения. С одной стороны, это была моя девочка, с которой я гуляла и которую защищала от нападок злых языков. Соседские мальчишки дразнили и злили меня, обзывая Орту тупой и жирной. Да, действительно, ротвейлеры не так сообразительны, как овчарки, но, если что-то запомнят – это навсегда. Насчёт жира, да, ротвейлер – порода приземистая и мощная. При недостатке физических упражнений собака склонна к лишнему весу, который на выставках служебного собаководства не приветствовался, но мы, в основном Коля, над этим работали.

С другой стороны, моя мягкость вводила её в заблуждение, и иногда она норовила прихватить меня за рукав, звонко клацая зубами. Я не боялась, а только удивлялась, почему с братом она этого не позволяет. Мой статус был где-то между братом и мамой.

Несмотря на это, Орта была моя девочка, я часто жаловалась ей на несправедливость жизни и много плакала, уткнувшись в её густую чёрную шубу. Она понимающе слушала и ничего не отвечала. Так, постепенно, мы сблизились. Роднее в семье у меня никого не было.

Как-то раз Орту нужно было вести к ветеринару на прививку, ей было около шести месяцев. Никто из домашних не мог пойти. К тому моменту она изрядно вымахала, но всё ещё влезала в папин зелёный брезентовый рюкзак с двумя карманами на кожаных ремешках. Не знаю почему, но я решила, что мне так будет удобнее везти её в клинику. Рюкзак был тяжёлый, килограмм двадцать, наверное, или даже больше. Я на тот момент весила килограмм тридцать пять-сорок, как хороший барашек.

Я с трудом дотащила Орту до троллейбуса, и мы поехали. Не доезжая пару остановок, троллейбус сломался, «рожки» оторвались. Водитель сложил их под специальные крепления и стал ждать подмогу. Пассажиров всех выпустили, как раз перед мостом через Душанбинку. Остановки там не было. Не помню, какое было время года, но было жарко, асфальт плавился. У меня такое ощущение, что у нас в Душанбе всегда жара, только зимой промозгло и сыро.

Я потащила Орту на спине через мост, сильно наклоняясь вперед, чтобы не перевешивало. Было очень тяжело. Орта иногда поскуливала, я старалась быть сильной, но слёзы внезапно накатывали. Я не могла себе позволить, чтобы с моей девочкой что-то случилось. Видимо, тогда я и поняла, что такое быть матерью, даже если твой ребенок – это собака.