Солнце мутило, он прошёл ещё несколько шагов и больше не мог сдерживаться. Его стошнило.

––

Солнце продолжал давить спазм пока в его желудке не осталось ничего кроме желчи. В туманном рассудке, отказывающемся принять содеянное, он направился куда глаза глядят и теперь уже второй час сидел на верхней площадке Отеля, заменяющей ему крышу. Отсюда открывался вид на весь Сад, а стеклянный купол был ближе, чем где бы то ещё.

Солнце смотрел на лагерь ошгариков вдалеке, там горел слабый костёр, но самих амфибий не видно. Солнце никак не мог отпустить мысль, что он съел одного из них… Они ведь были разумными… Они общались, говорили друг с другом… И со мной! Как так можно! Дико, ужасно!… Он схватился за голову, согнулся в спазме уже не тошнотворном, а эмоциональном, хотя крутило и того хуже. Как они могут так спокойно есть разумников и делать вид, что всё нормально?! Может, они настоящие монстры? Может, я допустил ошибку? Как мне теперь?… Я…

– А-с, вот ты где!

Солнце обернулся. На площадке стояла Харда, она лениво подошла и села на край площадки рядом. Не торопилась, явно разморенная трапезой.

Она оценивающе посмотрела на него, лизнула воздух быстрым движением раздвоенного языка, потом легла, уставившись на звезды за стеклом купола:

– Насколько мне известно, – начала она, – большинство разумников всеядны. Ты ш мясо впервые пробовал?

Солнце не ответил и даже не смотрел в её сторону. После того как он видел, как Харда спокойно поедает разумника, который ещё четыре часа назад ходил и говорил, ему было противно на неё смотреть. Его подташнивало даже от её присутствия.

– Как ты вообще, а-с? – спросила она, – Мне показалось тебе будет полезно высказаться кому-нибудь.

Солнце бросил на неё гневный взгляд:

– То, что вы сделали ужасно! – процедил он.

– Что именно? – равнодушно спросила она, – Мы много чего сделали за сегодня.

Солнце отвернулся. Ведёт себя так будто ничего плохого не произошло! Отвратительно…

Харда села:

– А-с, я кажется, поняла. Тебя смутил ошгарик на столе, – предположила она и убедилась в этом по его сжавшимся плечам, – В твоей расе подобное не принято, да-с? Не удивительно, у многих так, – она снова легла, – Не знаю, поможет ли это тебе, но я могу немного рассказать о дранкасах, послушаешь? – она глянула на него, но не получив отказа начала рассказывать, – Груммпир сегодня затирал про особые эволюционные механизмы. У дранкасов к ним относятся высокий иммунитет, регенерация выше средней, высочайший болевой порог, дикая плодовитость и острый нюх, словом, по твоему запаху я тебя сейчас и нашла. Кастовая система общества, «служение выше личности»… Но перенаселение моему виду не грозит, – она усмехнулась, – Видишь ли в культуре моего народа вообще не было понятия как каннибализм, пока мы не встретились с инопланетянами, а знаешь почему-с? Потому что он всегда был неотъемлемой частью нашей культуры. На деле это не так страшно, как звучит, я объясню… – она облизнула воздух, пытаясь поймать в нём подходящие слова, – Мы, дранкасы, не считаем себя верхом пищевой цепочки, венцом природы, как некоторые другие расы. Для нас любой зверь или разумник также важен и бесполезен как и все остальные виды, разницы нет. Это значит-с, что мы чтим и ценим всех обитателей своего мира, но также рассматривает всех и каждого, как и любого другого зверя. У нас нет понятий семьи и любовной привязанности, главную роль в обществе играют честь, исполнительность и польза-с. А контролем рождаемости всегда занималось государство, так что если появлялось оплодотворенное яйцо, то каждая из нас могла отдать его в инкубаторы для дозревания, но большинство предпочитает их съедать, всё-таки деликатес как-никак. К тому же по ним с виду так и не скажешь, какое оплодотворенное, а какое пустое, они что так, что так созревают в своём цикле… – она осеклась и попыталась объяснить проще, – В общем-с, есть собственные яйца для нас нормально. Нормально съедать собственную шкуру после линки. Нормально, съедать другого дранкаса. У нас, конечно, имеются ограничивающие законы, полезного для общества дранкаса никто есть не даст, но преступники, тунеядцы, инвалиды и просто умершие – обычное дело. В каждой забегаловке можно найти такие блюда, а кладбищ как таковых у нас не существует. Иногда даже ш если дранкас, в силу своей физиологии не справляется со своими задачами, он сам отдаётся обществу на пропитание как последняя польза, которую он может принести. Нет ничего важнее чем быть полезным, даже если ты полезен только таким способом. На этом-с всё и держится. Когда моя раса вступила в космополитическую эпоху, наши общественные установки не особенно поменялись. Мы рассматриваем всех остальных разумников, как нас самих, как и все остальные виды нашего мира, который значительно расширился со вступлением в ФОМ. Поэтому, для меня нет разницы есть зверя или разумника. Мясо оно и в ином мире мясо. На твоей Земле всё не так, да-с?