– Над чем ты сейчас работаешь?

– Яды и противоядия, – томно, с придыханием, ответила ведьма, положив свою тонкую ладонь ему на грудь. Пальцами провела от одной пуговицы к другой, задержалась, крутанув, пытаясь расстегнуть. Грегори мог поклясться, что у него помутнело в глазах, а по крови разбрелась волна неконтролируемой силы. Он смежил веки, убеждая себя, что это всего лишь колдовство девчонки так на него действует, ведьмы – они такие, воплощение жизни в высшем ее проявлении, а ему, как магу смерти, ее отчаянно не хватает, вот и пьянеет от близости.

– В таком случае, тебе будет интересно взглянуть на мою коллекцию, – предложил Стенли, отстранившись, а потом и вовсе сев в кресло. Девушка опёрлась бедром о край стола и, не меняя выражения лица, уточнила:

– Настолько большая? – прозвучало с каким-то нецеломудренным намеком.

– Редкая, – счёл важным подчеркнуть мужчина, разгоняя вязкий туман в голове.

– Почту за честь, – благосклонно отозвалась ведьма, не сводя с него глаз.

Грегори заметил, что их разговор перетекает отнюдь не в проповедь о нравоучениях, а в дружескую беседу. Ведьма показала характер, он взбрыкнул и надавил силой. Скорее всего, да, им проще договориться, чем портить жизнь друг другу. И подкупала эта безрассудная смелость девчонки. То ли воспитание дознавателя давало такие плоды, то ли ведовская сила. Как бы то ни было, но раздражения к ней он больше не чувствовал. Азарт? Возможно… Симпатия? Почему бы нет.

– Сколько тебе лет? – мужчина следил за тем, как ведьма мягким шагом ступает вдоль книжных шкафов, шелест юбки и шорох касаний к форзацам книг.

– А сколько дашь? – она оборачивается, и объемная коса темно-русых волос падает с плеча, свисая по спине. Изящные, вьющиеся пряди у висков подчеркивают хрупкость шеи и молочную кожу.

– Нисколько не дам… – Грегори откладывает часы на стол и проходит к столику с алкоголем. Хрустальные графины с коньяком и виски, изящные бутылки эльфийского вина. Он проводит пальцем по каждой из них, выбирая, что предложить девушке, и останавливается на яблочном игристом с цветочным ароматом. – С вами, ведьмами, ни в чем нельзя быть уверенным, а в возрасте и подавно.

Она усмехается и принимает из его рук фужер с напитком. На мгновение тонкое прикосновение кожи к коже, и мужчина снова ощущает эту нереальность происходящего – кровь закипает, и опьянение, как-будто после двух бутылок коньяка.

– «Блариан»… – после первого глотка произносит девушка, проводит кончиком пальца по стеклянному ободку, заставляя хрусталь запеть, медленно облизывает губы. – Десять лет, не меньше. Только в этой долине делают яблочное вино. Это север, виноград не растёт, спасаются зимними сортами яблонь, а настаивают вместе с каплей мёда, отсюда цветочный аромат…

– Похвально, – Грегори садится напротив, в кресло. – Так…

– Двадцать четыре, – прерывает ведьма, все же вернувшись к его вопросу, но только затем, чтобы задать свой. – А тебе?

—Тридцать, – спокойно сообщил мужчина, а девушка, глотнув ещё вина, продолжила:

– Что ты делал в моем возрасте?

– Подавлял восстание на восточной границе, – он салютует толстостенным бокалом и отбирает инициативу. – А что ты будешь делать в моем возрасте?

– Открою лавку эликсиров, заведу черепаху и буду курить трубку.

– Почему черепаху? – купился маг.

– То есть остальное не вызвало вопросов? – улыбается она по-разному: как сейчас, озорно и открыто, словно деревенская девчонка-задира; как в начале вечера – лениво и презрительно. Наверно, у неё в запасе ещё ни одна улыбка и странно, что Грегори хочет увидеть их.

Все вызывало вопросы, но задать тот, который интересовал, Стенли ещё не мог. Они не настолько близки, чтобы ведьма честно ответила, есть ли у неё в планах замужество, потому что сильно подозрительным выглядит ее прибытие. И Грегори допускал эти мысли, в частности, у ее отца, который вполне мог планировать за неё.